Читаем Ирина Винер: Я – никто. Автобиография легендарного тренера полностью

Красный шарф, красная чалма и красные сапоги-ботфорты. На первенстве СССР среди юниоров в Риге в зал вошла эффектная женщина. Ирина Винер. Я подумала: «Как, наверное, здорово заниматься у такого тренера!»

Выступила плохо, сто восьмое место, но Ирина Александровна подошла и спросила: «Девочка, ты из какого города?» Ответила: «Из Чимкента[6]». Через неделю она приехала говорить с моим первым тренером и отпрашивать меня у семьи в Ташкент.

Начала тренироваться в сборной Узбекистана. Мой тренер переехала тоже. Винер как-то выбила для нее двухкомнатную квартиру.

Ирина Александровна буквально лепила меня. Учила работе телом, учила чувствовать музыку, красиво одеваться, не унывать. Быстро поменяла мне программу, накормила, напоила, отшлифовала как брильянт. На следующем первенстве СССР я победила.

Сделать яркой, запоминающейся, лучшей она стремилась каждую из своих гимнасток.

Три года подряд ко мне на соревнования приезжал фотограф, снимавший для советских модных журналов рекламу шуб. Просил, чтоб я позировала ему. Оставлял телефон, я обещала, что позвоню, но не звонила, не было времени.

В последний раз он приехал на Спартакиаду народов СССР и подошел ко мне после выступления Венеры Зариповой. С ним были две дамы. Спросила: «Зачем вам я? Такие у вас красивые девушки». Ответ прозвучал подкупающе и даже лестно: «Для меха нужна порода». Но я, счастливая от успеха моей ученицы, начала говорить ему о Венере. Фотограф посмотрел на меня долгим многозначительным взглядом и сказал, что больше не придет.

12

Марина Николаева:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное