Ирландия. Прогулки по священному острову

Когда Грануэль возвращалась в Коннахт, разразился шторм, и ее флот вынужден был остановиться в бухте Хоут, — писал Э. Оуэнс Блэкберн в «Знаменитых женщинах Ирландии». — Она вышла на берег и, приблизившись к замку, нашла двери запертыми. Обитатели замка в это время обедали. Ей отказали в гостеприимстве, и вместе со своей свитой она вернулась на берег. По пути она встретила красивого ребенка. Узнав, что он — наследник Хоута, Грануэль похитила его. Вместе со своей добычей она приехала в Коннахт и не отдавала заложника до тех пор, пока ей не поклялись, что во время обеда двери замка будут широко открыты для всех путников. Этот обычай соблюдается до сих пор.

К сожалению, конец этой буйной и героической фигуры был скромен. Похоронили ее в аббатстве Клэр. Мне сказали, что много лет ее череп украшали лентами и показывали посетителям. Но в девятнадцатом веке в Шотландии создали фирму, которая собирала кости и готовила из них удобрения. С этой целью снарядили корабль, плававший вдоль западного побережья Ирландии. Там, на церковных и монастырских кладбищах, было собрано огромное количество костей. Говорят, что и кости Грануэль пошли на удобрение шотландской земли.

Есть, разумеется и художественное ирландское окончание этого рассказа. Говорят, один шотландец подавился турнепсом, и что на самом деле в горле у него будто бы застрял уголек от костей Граны!

Глава одиннадцатая

Укромные уголки 

Закат в Малларанни; я слушаю рассказ о волшебстве; меня приглашают на поминки. По маленькому мосту я перехожу к красивому острову Ахилл; продолжаю путешествие и вижу Донегол во время дождя.

1

Над морем высится гора. Гнется к земле вереск, его стебли серебрятся, словно деревья в оливковой роще. Пахнет диким тимьяном. Море охвачено широким полукружьем желтого песка. С другой стороны горы тоже находится вода, потому что ее охватывает море. Когда в ясный вечер солнце садится в океан, чудится, что гора над Малларанни нанесена на небесную карту. Вокруг разлита неземная красота: рассеяние света вносит в эту картину музыку, и если бы даже внизу не звонил «Ангелус», ты все равно обнажил бы голову.

Смотришь вперед и видишь, как из синего моря встают темно-синие горы. Слева, над голубой гладью залива Клу, поднимаются синеватые склоны Святого Патрика, а вдали, — голубые вершины Туэлв-Пинс и дикое высокогорье земли Джойсов.

Редко увидишь столь потрясающую симфонию в голубых тонах. В ней чувствуется печаль, как, впрочем, и в любой резко очерченной красоте. Кричат чайки, высоко в небе носятся ласточки, ветер гнет вереск. В дрожь бросает от такой красоты, и приятно, что в эти минуты ты один.

Бывает, великая музыка берет за душу, так что перехватывает дыхание. У меня возникли сходные чувства: закат над Малларанни с каждой минутой становился все прекраснее, и я невольно отводил глаза, не в силах вынести столь сильное ощущение. Хотелось увидеть что-то тривиальное: белый дым, поднимающийся над домиком, зеленое болото, фигуру, медленно бредущую по белой дороге, либо начинающийся прилив.

Скопление гор и холмов разбросано на бледно-зеленом фоне, но такой оттенок зелени не увидишь на небе, разве только в ливийской пустыне, да и то несколько раз в году. Этот цвет может быть отражением зеленых костров, зажженных за горами. Свет живой, рожденный в огне, пульсирующий и нервный. Он бьется и приносит боль.

И ты чувствуешь, что если бы Бог выбрал место для своего появления, то произошло бы это здесь, на западных горах, на закате, когда весь мир притих, и земля ждет откровения.

Солнце медленно соскальзывает в море. Наступает мгновение, когда над водой остается полоска в палец толщиной, и вот эта полоска уходит вниз и исчезает. Начинается последняя часть симфонии. Облака меняют цвет, вспыхивают, краснеют. Маленькие перистые облачка становятся алыми, словно живыми, и несколько минут сверкают в небе. Но зеленый огонь позади гор не умирает, не умирает и синева гор, напротив, она становится темнее и ярче.

Затем вся сцена бледнеет, и музыка опускается на октаву, но цвет все еще здесь, не уходит, он словно бы растворяется в земле и в небе. Я смотрю со слезами на глазах, первый ночной ветер трогает волосы и холодит лицо…