Ирландия. Прогулки по священному острову

Для жителей Куррага эти кони — местные герои. Дух Куррага в легко переступающем скакуне, с коричневыми бинтами на щетках — воплощении нервной энергии, скорости и породы.

Я въехал в Килдэйр. Городок еще не проснулся, не спит лишь торговец скотом. Вдруг послышался громкий цокот копыт, и из-за угла выехал всадник, ведя в поводу еще одну лошадь, а за ним — целый эскадрон. Кавалерия Свободного государства вышла на утреннюю тренировку. Прошлое мгновенно вернулось, и я проводил коней тоскливым взглядом. Лошади спускались с горы на открытое пространство.

За спиной послышался звук копыт. Он не похож на тяжелую поступь кавалерийского отряда. Шаги легкие, нервные, «дамские». Повернувшись, я увидел вереницу скаковых лошадей. Их шестнадцать. Красавцы!

Рядом с каждой лошадью шагает помощник конюха. Он держит белый ремень, прикрепленный к хомуту. На каждой лошади наколенники и повязки на щетках. За длинной вереницей следует двуколка, а на ней — мужчина. Он смотрит на лошадей глазами матери. Это — менеджер конезавода. Перед ним плоды тяжелой годовой работы.

— Эти лошади — однолетки. Нервные, как котята. Пугаются топота собственных копыт.

Попадая с солнца в тень деревьев, лошади делают шаг в сторону и вскидывают прекрасные узкие головы.

— Сегодня в Ньюмаркете торгуют однолетками, — говорит человек в двуколке. — И такой красивой партии я не припомню. Бедняжки! Не знают, что их ожидает! Впервые вышли на дорогу. Взгляните вон на ту кобылку, четвертую с конца. Она одна стоит не меньше десяти тысяч фунтов! Перед вами лошадки, цена которым семьдесят тысяч… Да, отправка однолеток в Англию — дело хлопотливое. Сначала поезд, потом по морю переправимся в Холихед, а затем, на специальном поезде, — в Ньюмаркет. Но эти лошадки не знают, что такое путешествие. Опытная скаковая лошадь в поезде прислонится к стойлу и отдохнет, и на судне станет подниматься и опускаться вместе с волной, а однолетки — те же малые детки! Они будут биться друг об дружку в поезде, а на корабле впадут в панику. За дорогу сбросят несколько фунтов веса. Давайте посмотрим, как они впервые поедут на поезде!

Нервная вереница остановилась на некотором расстоянии от железнодорожного моста. Уши поднялись, каждый нерв на взводе. Испуг головной лошади, словно по проводам, достиг той, что стояла в конце.

Мы с менеджером подошли к станции. На железнодорожной ветке стоял специальный поезд с вагонами, разделенными на стойла. Локомотив перестал выпускать пар.

— Правильно, — похвалил менеджер. — Эти машинисты привыкли к лошадям. Будете трогаться, постарайтесь, чтобы буфера не звенели… — предупредил он машиниста.

— Да уж постараюсь, — улыбнулся машинист. — Тихонечко поеду!

Менеджер взмахнул рукой, и 70 000 фунтов скорости и аристократизма осторожно, с опаской пошли по мосту.

Борта вагонов опустились со звуком, поразившим годовичков в самое сердце. Они стояли, прядая ушами, и с испуганным интересом смотрели на поезд. На сходни насыпали соломы, и первого однолетка медленно, со всеми предосторожностями, повели к поезду. Остальные лошадки внимательно на него смотрели.

Жеребчик спокойно подошел к стойлу, но вдруг отпрянул. Грум стал его уговаривать и снова подвел к вагону. Однолеток помотал головой и заржал. Другие лошади ответили ему.

— Ну-ну, мальчик, ты у нас умница, большой, взрослый, ну же, давай… — увещевал грум.

Прекрасное животное осторожно поставило ногу на сходни и задрожало от недоверия и страха.

— Ну же, мальчик, красавчик мой, ты у нас совсем большой…

Конь встал на сходни двумя ногами, почувствовал, что под соломой твердые доски и ступил в стойло. Грум вошел вслед за ним и закрыл борта на засов.

— А теперь, парни, давайте все следом.

— Они не выпустят поводья до самого Ньюмаркета, — сказал менеджер. — Эти ребята были с ними с самого рождения. Так вот и детей провожают в первый раз в школу.

Шестнадцать однолеток, одного за другим, поместили в стойла, и машинист «тихонечко» тронул поезд. Все прошло спокойно. Ни одна лошадь не пострадала. Только кобылке стоимостью десять тысяч позволили покапризничать: она устроила небольшой скандал, впрочем, ее быстро успокоили.

— С однолетками всегда проблема, трудно их посадить в поезд, — сказал менеджер. — Конечно, они потеряют в весе. Когда приеду в Ньюмаркет, дам им отрубей и позволю отдохнуть… А вы, парни, — крикнул он грумам, идя вдоль поезда, — не выпускайте поводья ни на секунду…

— Не выпустим, — глухо прозвучало из темноты вагонов. Слышно было, как лошадей уговаривают, похлопывают по бокам. Ирландцы приговаривали: «Ну ты мой хороший, хороший мальчик, какой ты у меня большой и умный…»

— Ну, — сказал менеджер, — кончено. Я ходил за ними с самого рождения, так что сам стал похож на лошадь. А теперь я ими горжусь, их не стыдно отдавать в лучшую конюшню мира. Интересно, есть ли в этой группе будущий победитель скачек в Дерби? Как радостно смотреть на этих однолеток. Некоторые из них станут знаменитыми… Ну разве не чудесно?!