Ирландские танцы

Наталья кивнула, а я выдал фразу (на русском), которая бы сказала все, не говоря ни о чем:

— Думаю, мсье министр, мое решение будет зависеть от правильных действий французской полиции. А еще от того, насколько расходится версия, которая изложена нам от той версии, что изложена вам.

Переводчица и супруга поморщилась, но перетолмачила мои слова на французский язык, а закончив говорить, словно бы невзначай сказала:

— Погиб Кожевников. Никиту утром вызывали на опознание.

Так. Погиб Кожевников? Ну да, Кожевников погиб. А есть ли связь сего факта и тем, что я «напустил» на него своего жандарма? Возможно, но о ста процентах я не скажу.

А ведь только что у меня было хорошее настроение, потому что, сколько бы я не иронизировал над орденом Почетного легиона, но все равно, стать его кавалером было очень приятно. И вот, как корова языком слизала мое настроение.

Министр, вероятно, услышал фамилию, что фигурировала в рапорте, закивал, а потом произнес ответную фразу, которую я понял и без перевода — сотрудник советского торгпредства, гуляя на берегу Сены, поскользнулся на влажной ступеньке, ударился головой, а потом захлебнулся. По мнению комиссара полиции — несчастный случай, потому что нет следов ни сопротивления, ни ограбления. В кармане покойного лежал бумажник, а в нем сто франков. И серебряная цепочка, хотя и без часов, на месте.

В принципе, правдоподобно. Кому понадобиться убивать просто так, без цели ограбления? Сто франков и серебряная цепочка — не самая большая добыча, но для парижских клошаров целое состояние. Они же не питаются в ресторанах, а вино здесь очень дешевое. Можно купить литровую бутыль за три франка.

Да, как бы и правдоподобно. Но скользкие ступени? В конце августа-начале сентября, когда реки мелеют и вода отступает? Не думаю, что Сена имеет в этом отличие от других рек. Да, а как он ударился? Голова — она такая штука, почти круглая. Затылком? Лбом? Но не обсуждать же это с министром.

— Господин министр, я думаю, что после встречи с инспектором смогу сделать окончательный вывод, — сообщил я.

— Я пришлю префекта или комиссара, в чьем ведомстве находится это дело.

— Не стоит присылать комиссара, — отказался я. — Вполне достаточно, чтобы со мной встретился инспектор.

Префект, равно как и сам министр внутренних дел — фигура политическая. Комиссар — административная. А всю основную работу делают инспектора уголовной полиции. Это в кино комиссар Мегрэ лично раскрывает преступления, Все равно, в конечном итоге все упрется в того, кто проводил первичный осмотр, допрашивал потенциальных свидетелей, если они присутствовали на месте. А еще — что скажет судмедэксперт, проводивший вскрытие?

По поводу смерти Кожевникова у меня имеются собственные соображения, но их рано делать окончательной версией. И министру внутренних дел мое мнение знать не нужно. Надо кое с кем встретиться, да и акт судебной экспертизы необходимо глянуть. Все в этом мире возможно. И даже такое, что Кожевникова убили совсем не те, о ком я думаю. Еще подозрительно, что очень напоминает смерть моего старого знакомого из британской разведки.

А господин министр опять посматривает на меня, ухватывает за руку.

— Так может, все-таки лучше прислать комиссара? Или префекта?

Ну да, очень поможет префект полиции Парижа. Это все равно, что отправить на место происшествия начальника МУРа. Высокое начальство присылают, если хотят замять дело. Понимаю, что в преддверии установления дипломатических отношений между Францией и Советской Россией министр не желает огласки, ну так и я ее не хочу. Если на самом деле несчастный случай, то так и отпишем. А если все-таки убийство?