Ирландский обет (ЛП)

— Во-первых, — тихо говорит он, — я был достаточно мудр, чтобы понять, что кто-то другой мог бы любить ее больше и когда нужно ее отпустить. А во-вторых… — Макс колеблется. — Я нарушил все клятвы, кроме одной, — говорит он наконец. — И я надеюсь, что расстояние удержит меня от нарушения последней.

— Мужчина, который по-настоящему влюблен, нарушит все клятвы всякий раз, — говорит Александр, его взгляд метается к Лиаму, который все еще стоит в ногах кровати, глядя на Александра так, словно все еще хочет убить его, здесь и сейчас. — Кроме той, которую он дал женщине, которую по-настоящему любит.

Голова Александра поворачивается ко мне, и его рука скользит вперед, ища кончики моих пальцев, когда его глаза находят мои с чем-то похожим на мольбу в них.

— L’amour s’en va comme cette eau courante, he whispers. L’amour s’en va,comme la vie est lente,et comme l’Esperance est violente.

Пока он говорит, в комнате воцаряется полная тишина, Найл рядом с Лиамом, а Макс остается рядом со мной и Александром, и все мы наблюдаем за ним. Я снова чувствую, как слезы текут по моим щекам, тихие и теплые на моей коже, когда шепот возвращает меня в библиотеку Александра в Париже. Я почти чувствую запах дров, слышу потрескивание в камине, ощущаю вкус насыщенного портвейна на языке.

— Вся любовь проходит, как вода в море, — бормочет Александр, повторяя стихотворение, которое он однажды перевел мне на английский, той романтичной ночью в Париже. — Вся любовь проходит, какой медленной кажется мне жизнь. — Его пальцы сжимают мои. — Посмотри на меня, Анастасия — шепчет он. Мой взгляд упал на наши руки, и я не могу заставить себя посмотреть на него, слезы капают с моих щек на наши пальцы, и все же он не убирает свои. Я знаю следующую строчку, и даже когда он произносит ее вслух, я не могу заставить себя встретиться с ним взглядом. Я не могу.

— Насколько жестокой может быть надежда на любовь.

— Аполлинер, — тихо говорит Макс. — Я знаю его работы.

— Священник культурен, как француз, — ухмыляется Александр, и этот взгляд мне так хорошо знаком. — Как приятно. Мне будет приятно видеть вас рядом со мной сегодня вечером, поскольку я жду, смогу ли я дожить до утра.

— Ана, пожалуйста. — Голос Лиама доносится до меня, такой же надтреснутый и умоляющий, как сейчас у Александра. — Пойдем домой, чтобы мы могли поговорить. Нам нужно поговорить.

Я облизываю губы и чувствую вкус соли.

— Вспомни еще одно стихотворение, — шепчу я Александру, все еще не в силах встретиться с ним взглядом. — Завтра, на рассвете, — начинаю я декламировать, слова застревают у меня в горле, когда я пытаюсь произнести это сквозь слезы. — В час, когда сельская местность побелеет, я уеду. Видишь ли, я знаю, что ты ждешь меня. Я пойду через лес и горы.

— Куколка, — шепчет Александр, потому что он знает последнюю строчку так же хорошо, как и я, даже лучше. Сколько вечеров он читал эти стихи в своей библиотеке, в одиночестве, мечтая о том, чтобы кто-нибудь продекламировал эти слова, кто-нибудь воплотил их в жизнь?

Я была таким человеком некоторое время, но в глубине души я знаю, что больше не могу, даже когда мое сердце снова разрывается на части от осознания этого. За те недели, что прошли между любовью к Александру и расставанием с ним, я чувствовала, как мое сердце разбивается снова и снова. Но я также знаю, что он не может быть тем, кто исцелит меня.

Я больше не могу оставаться вдали от тебя, гласит последняя строка.

Но когда я наконец поднимаю глаза на Александра, смотрю на него и вижу горе и боль, написанные на его лице, это не то, что я произношу… (перевод книги осуществлён телеграмм каналом themeofbooks)

— Я больше не могу оставаться с тобой, — шепчу я.

Его рука отдергивается, осознание того, что я сказала, наполняет его глаза, они блестят, и он отводит взгляд.

— Куколка, — бормочет он. — Анастасия…

Но я уже отворачиваюсь от него, направляясь к Лиаму.

— Пойдем, — тихо говорю я ему, а затем, не дожидаясь ответа, выхожу из гостиничного номера.

22

ЛИАМ

Я никогда не чувствовал себя таким опустошенным, как в этот момент. Даже когда мы с Анной вместе садимся в машину, чтобы вернуться в пентхаус, я чувствую, как она ускользает у меня из рук, как будто я уже теряю ее. Я очень боюсь того, что будет означать рассказать ей правду о Франко, что произойдет, когда я это сделаю. И все же я блядь тоже чувствую гнев, боль, слыша, как они шепчут друг другу слова, свидетельствующие о том, что они любили друг друга, сказанные прямо у меня на глазах.

В моей истории с Анной так много боли, так много секретов, и во многом это из-за Александра. Даже об этом, о том, кем был для меня Франко, мне, возможно, никогда не пришлось бы ей рассказывать, если бы не он.

Я подожду, чтобы сказать об этом, пока мы не окажемся в пентхаусе. Бесшумная поездка на машине только усиливает напряжение между нами, пока мы наконец не заходим в гостиную, городские огни за стеклянными дверями освещают комнату, и мы с Анной смотрим друг на друга.