Ироническая проза ч.2

 Ну, а весной 1989 год когда Гарик уже учился на втором курсе Истфака ИГУ, Гарикова мама побила их уже вдвоём с Кэпсом. Не за сожжённый много лет назад телевизор, нет - за яйца. Маму можно понять: мало того, что эти два придурка уничтожили полсотни с таким трудом раздобытых яиц - так они ведь ещё и обои на стенах убили насмерть! Обои были не то, что очень уж крутые - в совецком союзе качественных обоев просто не существовало, как вида - но они были наклеены всего-то пару-тройку месяцев назад. А теперь представьте, что значит наклеить обои в комнате, высота  которой - три с половиной метра! А ведь эти обои, перед тем, как их клеить, нужно ведь было ещё и достать!... Так что, Гарикову маму Ольгу Аркадьевну осуждать не за что: правильно она им вломила!

 Ну, и думайте сами после этого, можно ли таким людям, как Гарик и Кэпс, продавать грампластинки с записями выступлений Леонида Ильича перед делегатами XXVI съезда капээсэс? Ведь даже дураку понятно, что это должно было кончиться чем-то таким... таким... Ну, вы поняли, о чём я.

 Гарик жил тогда с мамой и бабушкой в доме номер пять по улице Красного Восстания. Для тех, кто не в танке, объясняю: дом по Красного Восстания, 5 - это такая огромная довоенная "сталинка" на шестьдесят с чем-то квартир, с просторными комнатами и высокими потолками. В таких домах жили, конечно же, далеко не все совецкие люди, а только элита всякая.

 Через весь двор огромного дома шла тропинка от остановки транспорта до проходной Медицинского института, а по другую сторону тропинки находилось волейбольное поле и южная трибуна стадиона "Труд". А сам дом, в котором жил Гарик, если посмотреть на него сверху, напоминал своими очертаниями большую квадратную скобку.

 Я всё это не просто так рассказываю - я потихонечку подхожу, собственно, к самому главному. Гарик жил на последнем этаже, и окно его комнаты выходило во двор. Двор - огромный, за двором - волейбольное поле и южная трибуна стадиона "Труд", сам дом своей формой служит естественным резонатором звука, этаким "рупором"... А в комнате у Гарика стоит проигрыватель для виниловых пластинок "Вега" Бердского завода, и две колонки. Вот.

 У проигрывателя - три скорости: на тридцать три, на сорок пять и на семьдесят восемь оборотов в минуту. Для тех, кто, опять же, не в танке, объясняю: семьдесят восемь оборотов в минуту - это для того, чтобы слушать старые патефонные пластинки; тридцать три оборота - это та скорость, под которую выпускались все совецкие грампластинки с середины 1960-х годов: меньше скорость - больше влезет на пластинку записей. Самая хитрая скорость - это, конечно же, сорок пять оборотов в минуту: в совецком совдепе под эту скорость пластинки никогда не выпускались - а выпускались такие пластинки только "за бугром", во всяких европах-америках и прочих япониях и сингапуриях. Я даже помню, что и у нас дома была пластинка на сорок пять оборотов с записью песни "Каникулы Любви" в исполнении сестёр Пинацц - её мой дедушка в 1963 году из Японии привёз...

 Так вот. Кэпс с Гариком притащили пластинки с записями речей Брежнева к Гарику домой. Запустили на вертаке - и послышалось очень памятное всем причмокивание, пришепётывание и присвистывание, "сиськи-масиськи", "кому не сиськи" и прочие "сосиськи сраные". Такой параноидальной ностальгии по брежневскому Совку, какая существует сейчас, в конце восьмидесятых ещё не наблюдалось, да и Гарик с Кэпсом, хоть и были изрядными долбо*бами, но не до такой степени, чтобы ронять слёзы умиления, слушая доклад Брежнева про "сиськи-масиськи" - и они решили поприкалываться.

 Сначала они запустили пластинку на скорости семьдесят восемь оборотов в минуту. Здесь уже появился какой-то драйв - Генсек начал очень бойко, но совершенно непонятно, о чём, базарить голосом какого-то комического персонажа мультфильмов - а через равные промежутки времени его речь прерывалась странным звуком. Больше всего этот звук напоминал тот, который издаёт вода в общественном туалете, когда несётся из сливного бачка в чашку унитаза. Этот звук настолько заинтриговал Гарика и Кэпса, что они решили непременно выяснить, что же он значит - и, как только из динамиков в очередной раз понеслось это канализационное шипение, они очень быстро переключили проигрыватель на нормальную скорость. На тридцати трёх оборотах таинственный звук оказался ни чем иным, как Бурными И Продолжительными Аплодисментами, Переходящими В Овации.

 - Круто! - сказал Кэпс, - А теперь давай врубим на сорок пять оборотов!

 И они врубили пластинку с докладом Брежнева о новом проекте совецкой "конституции" (1977 года) на сорок пять.