Ирония судьбы, или С легким паром

 — Какой ты непонятливый! — нежно сказала Галя. — Мы будем встречать здесь, у тебя.

 — А кого еще позовем? — спросил тупой Лукашин.

 — В том-то и весь фокус, что никого! — Галя была терпелива.

 — А мама? Она будет встречать с нами?

 — Мама уйдет. Она все приготовит, накроет на стол, конечно, я ей помогу, а потом уйдет к приятельнице. У тебя мировая мама!

А мама, которая услышала, как Галя распоряжается ее судьбой, только лишь вздохнула.

 — Ты умница, — воодушевился Лукашин. Он только сейчас осознал все выгоды, которые принесет ему реализация Галиного плана. — Почему это предложение не пришло в голову мне?

 — Кто-то из двоих должен быть сообразительным!

 — Ты знаешь… мне эта идея определенно нравится! Я выпью, я расхрабрюсь, обстановка будет располагать, и я скажу тебе то, что давно собираюсь сказать!

 — А что именно? — с надеждой спросила Галя.

 — Обожди до Нового года! — Лукашин явно не мог решиться на объяснение, что-то ему мешало.

 — Боюсь, у тебя никогда не хватит смелости! — подзадоривала Галя.

 — Трусость старого холостяка. Однажды я уже делал предложение женщине. К моему великому изумлению, она согласилась. Но когда я представил себе, что она поселится в этой комнате и будет всю жизнь мелькать перед глазами, туда-сюда, туда-сюда, я дрогнул и сбежал в Ленинград.

 — А от меня ты тоже убежишь? — Галя сняла со стены гитару.

 — Нет, от тебя не убежишь! — В голосе Лукашина прозвучала нотка обреченности. — Все уже решено окончательно и бесповоротно. Я так долго держался и наконец рухнул.

Галя победно улыбнулась, глаза у нее блеснули.

 — Женя, а когда люди поют?

 — Поют?.. На демонстрации поют…

 — А еще?

 — В опере…

 — Нет, нет!

 — Я не знаю… когда выпьют, поют…

 — Балда! — нежно сказала Галя. — Не знаешь, когда поют…

 — Когда нет ни слуха, ни голоса!

 — Люди поют, когда счастливы! — подсказала Галя и протянула Лукашину гитару.

Сообразив, что он на самом деле счастлив, Лукашин тепло взглянул на Галю, взял гитару и встал у окна. За окном виднелись снежные поля Подмосковья, которые еще не успели застроить. Лукашин начал напевать. У него оказался негромкий, как говорят, домашний голос, немного хриплый, но приятный. Теперь таких доморощенных акынов у нас пруд пруди.

 —  Никого не будет в доме,Кроме сумерек. ОдинЗимний день в сквозном проеме

Незадернутых гардин.Только белых мокрых комьевБыстрый промельк маховой,Только крыши, снег и, кромеКрыш и снега,  — никого.И опять зачертит иней,И опять завертит мнойПрошлогоднее уныньеИ дела зимы иной.Но нежданно по портьереПробежит вторженья дрожь.Тишину шагами меря,Ты, как будущность, войдешь.Ты появишься у двери

В чем-то белом, без причуд,В чем-то впрямь из тех материй,Из которых хлопья шьют…

 — Это чьи слова? — спросила Галя, прижимаясь к Лукашину.

 — Пастернака. — Лукашин отложил гитару в сторону и… поцеловал девушку.

После долгого поцелуя Галя вырвалась из объятий и выбежала в переднюю. Лукашин помчался следом.

 — Женечка, мне пора! — Галя вела беспроигрышную игру. — У меня еще столько дел сегодня.

Лукашин нервно потоптался на месте, потом снял с вешалки и подал Гале белую шубку, а потом… капитулировал. Он вынул из кармана брелок, на котором болтался ключ. По-видимому, это был ключ не только от его квартиры, но и от его сердца.

 — Вот, возьми ключ и приходи к одиннадцати часам встречать Новый год! Я тебя люблю и хочу, чтобы ты стала моей женой!

Галя взяла ключ и, скрывая торжество, лицемерно заметила:

 — Но я ведь буду мелькать у тебя перед глазами?

Лукашин чистосердечно признался:

 — Я так этого хочу!

 — Салат принести?

 — Но я не понял главного: ты согласна или нет? — Очевидно, Лукашин был не самым крупным знатоком женской психологии.

 — Но я ведь взяла ключ! — И, быстро поцеловав Лукашина, Галя исчезла за дверью.

 — А как же с Катанянами? — крикнул вдогонку счастливый зануда.

С лестничной площадки донесся веселый голос:

 — Обойдутся!

Несколько ошарашенный случившимся, Лукашин направился в кухню, где хозяйничала Марина Дмитриевна.

 — Мама, кажется, я женюсь…

 — Мне тоже это кажется, — согласилась мать.

 — Ну и как тебе Галя, нравится?

 — Ты ведь на ней женишься, а не я! — ушла от ответа Марина Дмитриевна.

 — Но ты же моя мама! — парировал Лукашин.

 — Важно, чтобы ты не забыл об этом после женитьбы!

 — Значит, Галя тебе не нравится… — огорчился сын.

 — Не могу сказать, что я от нее в восторге, но в общем она неглупая, воспитанная… И потом… если ты сейчас не женишься, ты уже не женишься никогда…

 — Мне еще только тридцать шесть!

 — Это бестактно с твоей стороны напоминать мне о моем возрасте, — улыбнулась мама, — но я не обижусь, и же мировая мама! Я все приготовлю и уйду к приятельнице!