Исаак Лакедем. Актея

— Зависть и гордыня. Он завидует Иоанну и Петру, думает, что их я люблю больше, чем его. Но разве тот, кто решился умереть ради людей, не любит их всех одинаково? Он также мнит, будто я мечтаю о царстве земном, и убоялся, что в этом царствии я уделю ему лишь малую часть от желаемого им.

— Когда же на ум ему пришла эта роковая мысль предать тебя?

— В тот вечер в Вифании, когда Магдалина омыла благовониями мои ноги и разбила сосуд, чтобы отереть с него последние капли и умастить мои волосы.

— Ах! Так это Иуда! — вскричала Мария.

Иисус промолчал.

— О! — продолжала Богоматерь. — Пусть Господь…

Но Иисус прикрыл ей рот рукой, не допустив, чтобы прозвучало проклятие.

— Не проклинай, матушка, — попросил он. — Из ваших уст проклятие убийственно! Однажды, позабыв, что я сын Божий, я проклял фиговое дерево, на котором не нашел ни одного плода. И бедное растение высохло до корней. Матушка, не проклинай Иуды!

Он отнял руку от ее уст.

— Да простит ему Господь, — прошептала Пречистая Дева, но столь слабым голосом, что один Всевышний услышал его.

Иисус сделал движение, чтобы удалиться к ученикам.

— Нет, еще не теперь! Не покидай меня сейчас! — вскрикнула Мария.

— Матушка, я никогда тебя не покину. Я устрою так, что никакие стены не помешают тебе видеть меня, и, как бы далеко я ни был, ты услышишь меня.

И тотчас, чтобы Богоматерь не сомневалась в его обещании, он сделал стены прозрачными, а далекое — близким, так что Мария смогла видеть, как апостолы приготовляются к вечере, и слышать их речи.

Но Пречистая перевела взгляд на него и прошептала:

— Еще миг, возлюбленный сын мой. Это матерь твоя просит тебя.

Иисус поднял ее с колен и обеими руками прижал ее голову к своей груди.

В это время сверху полилась небесная музыка, над головой Марии словно бы растворились небеса, и хор ангельских голосов пропел:

"Дева, безупречная в вере, молись за нас! Звезда утренняя, молись за нас! Богом избранный сосуд, молись за нас! Зерцало правосудия, молись за нас! Царица серафимская, молись за нас!

Дева Пречистая, непорочная матерь Спасителя нашего, молись за нас!

Молись за нас, роза таинства, чертог драгоценный из слоновой кости, алтарь добродетели, ковчег Завета, врата небесные, молись за нас! Молись за нас!"

При звуках божественной музыки и ангельского хора Мария медленно подняла голову, устремила взгляд в глубь небесную и на миг замерла, освещенная лучами вечной славы, представшими ее очам.

А потом с глубоким вздохом она произнесла:

— Прекрасно небо и ангелы его, но во сто крат прекраснее земля с чадом моим.

— Матушка, — взволнованно проговорил Иисус, — не только на земле тебе дано провести краткий срок с сыном твоим. Тебе дарована на небесах жизнь вечная, в которой ты не расстанешься с ним. Искупая грехи людские, я убиваю смерть. Но чтобы победить смерть, одолеть ее и убить, надобно спуститься в царство ее. В темноте склепа я сражусь с властителем ужасов земных, из бездны победоносно воспарю к небесам. И тогда, матушка, смерть пребудет, но небытие уничтожится. И никто не сочтет душ, искупленных мною, никто не исчислит поколений, которые однажды, по призыву моему, выйдут из праха могильного в жизнь вечную.

— Да будет так! — вздохнув, прошептала Пречистая Дева.

И чтобы как можно дольше не расставаться с сыном, она пошла вместе с ним, все еще прижимаясь головой к его груди.

Но пройдя несколько шагов, они остановились: поперек дороги лежало бесчувственное тело.

Это была Магдалина. Она оставалась там, где велел ей Иисус. Но оттуда она расслышала, что Христу суждено умереть, и потеряла сознание.

— Матушка, — сказал Иисус, — я оставляю тебя не столь несчастной, ибо теперь у тебя есть нуждающаяся в утешении.

VIII

СИЕ ЕСТЬ ТЕЛО МОЕ, СИЕ ЕСТЬ КРОВЬ МОЯ

Иисус возвратился в трапезную почти сразу после прихода Иуды.

На мгновение его взор скрестился с сумрачным взглядом предателя. Затем он обратился к апостолам:

— Пасхальный агнец готов. Мы можем приступить.

Он сел в центре. Столы были поставлены в виде буквы "П". Апостолы расположились с их наружной стороны, а кушанья приносили и уносили с открытого конца.

По правую руку от Христа поместился Иоанн, его любимейший ученик, человек, одаренный чистым сердцем, сладостной улыбкой и огненным красноречием, Иоанн, которого, заодно с братом его Иаковом, Мессия назвал Воанергес — "чадами грома".

Еще правее был Иаков-старший, подобно Иоанну, сын Заведеев. Он шел по стопам Мессии и уже нес на себе печать грядущего мученичества. Действительно, он первый из двенадцати апостолов должен был скрепить веру и завет своей пролитой кровью.