Исчадие ветров

— Но куда важнее всяких там положений и статусов то, что я люблю Женщину Ветров. И потому не могу стоять и смотреть, как она без всяких споров достанется Нортану. Если она — приз в этом поединке, то я не могу представить себе более желанного приза. Она станет моим вечным и бессменным сокровищем.

И снова я сделал короткую паузу.

— Мне дали понять, что все мечтают о том, чтобы у Армандры были дети, что Совет старейшин давно подталкивает ее к замужеству. А теперь я хочу задать один вопрос: в чем больше заинтересованы обитатели Плато — чтобы их будущие принцы были чванливыми павлинами и хвастунами или великими мужами с могуществом не меньшим, а то и большим, чем у их матери? Так что не все равно, Нортан станет мужем Армандры или…

— Слыхал я о твоем так называемом могуществе, потрох ты эта… — взревел Нортан в натуральной на сей раз ярости, но я повернулся к нему спиной. Теперь я обращался к многочисленным обитателям Плато, между делом давая им понять, что стою выше оскорблений со стороны военачальника.

— Но если у вас, у народа, или у самой Армандры есть возражения против вызова, который я бросил Нортану… что ж, мне придется отозвать его, пусть и с величайшей неохотой.

Я сам подошел к тому, чего пытался добиться Нортан своими грубыми оскорблениями: поставить Армандру в такое положение, чтобы она отказала мне как потенциальному спутнику на том основании, что я не заслуживаю такой чести и, более того, недостоин даже ее презрения, но при этом не нарушить церемониального ритуала. Он что-то подозревал и попытался с ходу прощупать почву и выяснить, считает ли Армандра мой вызов неприемлемым.

Она не клюнула на этот крючок; просто промолчала. Ну а я тоже хотел показать ему положение вещей и потому ответил сам, тоже пытаясь подтолкнуть Армандру хоть к какому-то действию. Теперь мы оба смотрели на нее, ожидая ответа, и в конце концов она заговорила:

— Вы оба сильные и ловкие. Я — Женщина Ветров, и у меня нет предпочтений, я выше таких вещей. И возражений против кого-то из вас или любого другого мужчины, который пожелал бы сражаться за право стать моим спутником, у меня нет.

«Ну и врешь же ты!» — мысленно упрекнул я ее.

«Мне нельзя открыто отвергать военачальника», — ответила она.

«Отвергать? А если он убьет меня?»

«Ты не должен этого допустить

 — и не должен сам убивать его! Пусть он наглый и заносчивый, но он хорошо командует войсками и смело сражается».

Тем временем Нортан, сохраняя угрожающий вид, медленно спустился и приблизился ко мне, так, что мы оказались лицом к лицу. Я, казалось, мог разглядеть черные мысли в его голове. Он старался оскорбить меня, но я оскорбил его вдвое сильнее, из короткой речи Армандры он ровным счетом ничего не понял, если не считать того, что она уважает старинный обычай. События разворачивались совсем не так, как он планировал, так что теперь он злился уже по-настоящему, и лицо его помрачнело, как грозовая туча. Он стоял, непрерывно стискивая и разжимая кулачищи.

— Землянин, ты не хочешь одеться для битвы, прежде чем убью тебя? — с трудом выговорил он.

— Нортан, я пришел в Материнский мир нагим, — спокойно ответил я. — Если вдруг выпадет такая судьба, то несколько лишних тряпок не помешают мне расстаться с миром и на Борее. Я буду сражаться в чем есть, если, конечно, ты не захочешь взять оружием плеть. Тогда я оденусь так же, как и ты.

— Тогда давай покончим с этим поскорее, — прорычал он, поспешно освобождаясь от доспехов и разбрасывая их по сторонам. — Если ты боишься плетки…

— Я не боюсь плетки, — перебил я его, — но плетка годится только для собак, а не для людей.

— Тогда пусть будут топоры! — прорычал он. — Мне все равно, чем убивать тебя!

Топоры! Я предпочел бы драться голыми руками — как-никак, этому я учился на Земле одиннадцать лет, — но раз положено биться с оружием, топор сойдет не хуже чего-нибудь другого.

Двое юношей-индейцев уже несли (видимо, оружие хранилось в каком-то из соседних помещений) золотой поднос, на котором лежала пара совершенно одинаковых, богато изукрашенных, но тем не менее смертоносных топориков-чеканов. Головки у них были начищены до яркого блеска, широкие лезвия и клювы-обухи были остро заточены. Я заметил, что тонкие клювы, кроме того, зазубрены и снабжены канавками, чтобы кровь не стекала на рукоять и рука не скользила. Я довольно долго рассматривал оружие; Нортан, увидев выражение моего лица, ухмыльнулся, и к нему вернулась часть его прежней самоуверенности.