Исчадия техно

Очнувшись, Влад не сразу открыл глаза. Он замер, потрясенно вслушиваясь в себя. Неудивительно, если вдруг осознаешь, что чуть ли не до малейших деталей понимаешь свое тело. Знаешь, что скальп рассечен и череп оцарапан, в правом боку засел инородный предмет, острым концом царапающий печень при неосторожных движениях, а еще один, похожий, насквозь пронзил ногу. Он чувствовал, как крошечные фабрики вырабатывают еще более крошечных ремонтников, по сети кровеносных сосудов спешащих к поврежденным местам, чтобы штопать кровеносные сосуды, нервы, мышечную ткань.

А командный центр, распоряжающийся этим хозяйством, раз за разом требует от Влада извлечь инородные предметы, потому что они мешают процессу восстановления.

Так вот почему менялся голос. Оборудование, которое установили в тело Влада, постепенно адаптируется к хозяину, срастаясь с его нервной системой, частично ее при этом перестраивая для оптимизации. Это вовсе не демон, что в одержимых вселяется – это просто искусственные дополнения, многократно усиливающие возможности человеческого организма, плюс что-то вроде компьютера ими управляющее.

Компьютер не только этим занимается. В частности, время от времени он пытается связаться с сетью или остатками сети, в которую когда-то в прошлом были завязаны другие носители подобных систем и масса устройств небиологической природы. Из-за того, что Влад не умеет работать с подобной техникой, ему иногда приходится страдать от лютой боли.

Проще говоря, он полный «чайник», из-за чего и мучается.

Даже сейчас система еще не развилась в полноценную – процесс этот небыстрый, и желательно его проводить в детском возрасте. Влад немного запоздал, но это не критично – в итоге результат будет тем же. Все постепенно приходит, просто не понимал это раньше. Можно было еще в самом начале догадаться, после истории с копирами, когда научился выделять отдельные элементы из сырья. Ведь до этого даже не замечал эту функцию в меню прибора. Потому и не замечал, что не было полноценной связи.

Со временем он всему научится. Если выберется из этой пещеры, ведь, судя по запаху дыма, он все еще в ней.

Открыв глаза, он обнаружил, что находится в том же гроте. Противоположную сторону освещали лучи заходящего солнца – знакомая картина. Справа темнеет поставленный щит, к нему прижался боком сидящий Давид. Дыма почти нет, только со стороны лаза поднимаются тонкие, едва заметные струйки. Но запах сильный – видимо, все подземелье провоняло, будто коптильня.

– Давид, как там обстановка? – спросил Влад, сам испугавшись своего голоса – хриплый, тихий, безжизненный.

– Мы пока не сдохли, – с преувеличенной бодростью ответил товарищ. – Осталась одна бомба, зато сволочи больше не лезут. Постреливают иногда с другой стороны каньона, а из пистолета мне их не достать. Ружье, сам понимаешь, не при такой руке брать, да и не снайпер я. Солнце осветило грот, и они уже несколько раз попали в Лилю. Думают, что она живая. Скоты… В своих тоже иногда попадают – трупы, как видишь, повсюду валяются. И дым почти перестал заползать. Час назад эти опять пытались переговоры устроить, но я их послал.

– Что обещали?

– Обещали опять поджечь пещеру и под дымом с двух сторон ударить, если до заката не сдадимся. Кстати, второй раз мы точно не переживем. Влад, из тебя надо стрелы повытаскивать.

– Поможешь?

– Кто бы мне помог…

– Попить есть?

– Ведро и котел опрокинуты.

– Понятно…

Давид помолчал и осторожно спросил:

– Сдаваться будем?

– Я нет.

– Да я тоже не хочу оказаться залитым расплавленным свинцом, но мы тут без толку пропадем. Я в любой момент отключиться могу. Уже не раз отрубался, но везло – не лезли в это время. Да и ты тоже не огурчик. Может, заманим их под предлогом сдачи и хоть прихватим нескольких напоследок? Завтра я или сдохну, или не очнусь – точно это знаю. Ты один останешься. Не потянуть тебе в одиночку.

– Да, не потяну. Если бы не ты и не… и не Лиля, то хана. Серьезно они нас сегодня…

– Мы им тоже наваляли. Интересно, сколько у них народа осталось?

– Думаю, не так уж много, раз на переговоры опять пошли.

– Нам и мало хватит…

– Ага…

Влад подтащил дробовик, начал разряжать.

– Что делаешь?

– Пулями набью и постреляю по тем, что на другой стороне.

– Так не попадешь, наверное. Прости, но вид у тебя не очень. Явно не в форме.

– Ага. Но они-то этого не знают. Пусть видят, что мы не валяемся здесь, как два умирающих лебедя.

– Типа есть еще порох в пороховницах?

– Ага. С бомбами я сглупил. Хорошая штука, очень удобно для таких дел.

– Все мы ошибаемся, не только ты. Может, все же сперва стрелы вытащить?

– Если разбередить раны, тогда точно не смогу стрелять.

Пользуясь тем, что эту стену солнце не освещало, Влад подполз ближе к выходу, начал целиться в сруб на склоне, из которого, уже не таясь, выглядывал лучник. Ружье почему-то весило раза в три больше палицы и ходило ходуном. Поняв, что ни за что и близко не попадет, попросил:

– Давид, подтащи сюда мешок с орехами!

– Неужто аппетит нагулял?

– Хуже – не могу целиться. Надо на что-то ружье опереть.

– Минутку.