Исчезнувший

– Я вообще ничего не думаю, – отмазался я. – У меня после взрыва с мыслительными процессами неважно. Наверное, думалку ушибло.

– Наверное, – ехидно согласилась она и замолчала. Ну, очень невеселый человек. Хотя, собственно, с чего веселиться?

– Кто-то на «колизеевских» охоту устроил, – я сделал еще одну попытку. – Вчера клуб взорвали, сегодня – Бивнева. Так, глядишь, и до Ломанова доберутся. Он же здесь лежит?

– Да, – рассеянно кивнул медсестра. – На две палаты дальше.

– И в коридор со всеми выскакивал?

Она отрицательно помотала головой. Молча. Поддерживать ненужный ей разговор явно не собиралась.

Меня это слегка задело. Всегда обидно, когда твое обаяние не действует. Впрочем, в данном случае неудачу можно было списать на то, что медсестра все еще находилась под впечатлением недавнего происшествия.

Я прошелся от окна к двери, ведущей в отделение и попытался прикинуть, где находится палата Ломанова. Она определилась без труда, в том числе из-за двери, которая стоила ровно вдвое дороже всех остальных дверей в больнице. ВИП-номер, не иначе – но о том, чтобы наведаться в гости прямо сейчас, нечего было и думать. Прямо у двери топтался вездесущий полушубок и изучал плакаты на противоположной стене. Может быть, стремился постичь тонкости безопасного секса, а может, запоминал, как нужно спасать утопающих на воде, под землей и в воздухе. Впрочем, какая бы тема на плакатах ни затрагивалась, интереса у полушубка она явно не вызывала – вся его фигура выражала полнейшее безразличие.

Оставалось одно – посетить Ломанова несколько позже, когда менты рассосутся. К примеру, сегодня вечером. И я снова подошел к медсестре:

– А как вас зовут?

– Зачем это? – спросила она, все так же пялясь в окно.

– А вы мне, может, жизнь спасли. Если бы вы мне искусственное дыхание не сделали, я бы, может, концы отдал. Как вас зовут?

– Меня Лена зовут. И я вам искусственное дыхание не делала.

– Все равно я ваш должник, – настойчиво сказал я. – А долги надо платить. Вы что предпочитаете?

– Это просто моя работа. А предпочитаю я шампанское. Советское. Рижское. Полусладкое.

– Хороший вкус, – одобрил я, хотя шампанское ненавидел. – Так я приду сегодня вечером с шампанским?

Медсестра, наконец, оторвалась от окна и внимательно осмотрела меня. Я на всякий случай оперся руками о подоконник, чтобы отсутствие обручального кольца было заметнее. Но она, кажется, на безымянный палец даже не посмотрела. Все больше на морду пялилась. Впрочем, осмотр ее удовлетворил, потому что слегка расслабилась и сказала:

– Только попозже. Когда процедуры закончатся. Давайте в десять.

– О чем разговор! Часы сверять будем?

Глава 8

В больницу я приперся, как и обещал, к десяти. В руках имел пакет, в котором призывно позвякивали: бутылка шампанского для Лены и две бутылки водки для меня и других желающих, если таковые найдутся. Я по собственному богатому опыту знал, что таковые обязательно найдутся. Правда, совсем не был уверен, что мне будет дозволено присутствовать на гипотетической пьянке в больнице, но очень надеялся на это. А как иначе встретиться с господином Ломановым и составить с ним разговор, не вызывая подозрений?

Кроме спиртного, я прихватил с собой и закуску. Конфеты и фрукты – под шампанское, пельмени, общим весом в два кило – под водку. Если даже меня с позором изгонят, взяв только шампанское и все, что к нему прилагается, остальному я пропасть не дам. И два килограмма пельменей – не так уж много после ужасов сегодняшнего дня.

Потому что из больницы полушубок, как и грозился, отвез нас с Яном в отделение, где попытался проделать со мной то же, что его коллега Коль накануне. То есть, снять показания. И, надо признаться, добился в этом несколько больших успехов. Не от того, что был в большей степени профессионалом, а потому что сегодня я располагал кое-какими фактами. Но общий итог беседы полушубку все равно не понравился. И он с позором выгнал меня из кабинета – в этом у них с Колем случился паритет.

После меня в кабинет был затащен Литовец. Но лучше бы полушубок этого не делал. Потому что единственное, чем отметился напарник – напрочь испортил свой имидж крутого прибалтийского мужика, с ходу облевав стол полушубка, и все, что на этом столе было. А потом упал в обморок.

Приехавшая «скорая» полностью подтвердила мой диагноз, зафиксировав у Литовца серьезное сотрясение мозга.

Расстроенный полушубок долго показывал кулак отъехавшей «скорой», потом заметил околачивающегося неподалеку меня и еще раз обругал похабными словами.

Машину в гараж я отгонял в одиночку. Услышав, что выручки нет вообще, завгар Макарец испытал короткое замыкание в башке и даже разнос мне устраивать не стал.

– И Литовца тоже сегодня не будет, – добил я его.

– А с ним что? – тускло спросил Макарец.

– Ушиб головы. Слушай, Василич, давай, я за него ночную смену откатаю?

– И опять никакой выручки не привезешь? Ты что, издеваешься, Мешковский?

– Да ты что, Василич?! Как ты мог такое подумать? Я от чистого сердца.

– Нет. И вообще, две смены подряд – это опасно. Лучше простой, чем разбитая машина.