Исчезнувший

— Ты же меня знаешь. Я все смогу. Я даже тебя смогу, если…

— Вали на трассу, — она махнула на меня рукой. Я усмехнулся. Шурочка была маленькая и со всех сторон круглая. Не мой типаж. Машина была лучше, и я пошел к машине.

На полдороге ко мне присоединился Литовец, прибывший в гараж, видимо, с определенной целью — поинтересоваться, как продвигается дело с поисками Четырехглазого. Ну и, на всякий случай, узнать, что со мной. При этом на его лице лежала печать безмятежности. Завидую.

— Как там милиция? — спросил он.

— Дышит милиция, — отозвался я. — В основном кислородом.

— Долго продержали?

— Кому я нужен, Ян? Пинками выгнали. Сказали, чтобы больше не приходил, даже если очень звать будут. Ты что-нибудь узнал?

— Ленивый жив. Ломанов тоже, — однозначно, со своим лаконизмом в Древней Спарте он стал бы великим оратором. Орал бы в час по чайной ложке, да срывал бурные аплодисменты.

Только вот информацию, которую он нарыл, важной назвать было нельзя. Литовец и сам это понимал, но никаких угрызений не испытывал. Видимо, хорошо ночь провел. Умиротворяющее. И где, я вас спрашиваю, справедливость? Почему, как под потолком в одних трусах висеть — так сразу Миша Мешковский, а как в теплой постели рядом с мягкой женой — так Янас Гарайтас? За какие такие заслуги?! Что за извращенец писал мою страницу в Книге Жизни?! Эх, добраться бы до этой Книги, поменяться с кем-нибудь страничками незаметно.

Преисполненный чувства собственного достоинства, Литовец воткнул в рот сигарету и поинтересовался:

— А ты что-нибудь узнал?

— Если интуиция меня не подводит, тогда да, — кивнул я. — Пойдем в машину, там расскажу.

На то, чтобы поведать ему о ночных переживаниях, а также похвастаться, что узнал не только о состоянии здоровья господ Ленивого и Ломанова, но и об их нынешнем местоположении, ушло от силы пять минут. Аккурат от ворот таксопарка до конца промзоны. Правда, Литовец еще минут пятнадцать переваривал услышанное. Потом выдал:

— Везет тебе на мелкие пакости нарываться.

— Про мелкие — это ты красиво сказал, — похвалил я. — А что тогда, по-твоему, крупные?

— На крупные Четыре Глаза нарвался, — пояснил он и заткнулся. И мы еще минут пять колесили по городу в тишине. Потом у меня заработал мозг — что было почти подвигом, учитывая, сколько ему пришлось вынести за минувшую ночь.

— Я таки думаю, Литовец, что нам нужно ехать, навестить Ленивого. Во-первых, человеку приятно будет, а то лежит там один и больной совсем, бедняжка. А, во-вторых, кроме него нам никто ничего про Четырехглазого не расскажет.

— А с чего ты взял, что он там один лежит? С Ломановым.

— Сомневаюсь. Чего им в одной палате делать? Уровни разные. Ломанов — хозяин. А Ленивый — только шестерка. Хоть и увесистая.

— Не нравится мне твоя идея, — сообщил Литовец. — Его, наверное, стерегут, как музейный экспонат.

— Это ты брось. Кому такой экспонат нужен? Он же, говорю, шестерка. Если кого и охраняют, то владельца шестерки. Так что надо ехать. Или ты хочешь сказать, что я нынче ночью зря пуп рвал, информацию добывая? Вот уж дудки. Не хочешь ехать со мной — я один поеду. Между нами, девочками, вчера к «Колизею» ты меня ехать совратил. А это было немножко опаснее.

— Не знаю, не знаю, — в голосе Литовца сомнений меньше не стало. Однако, поразмыслив еще немного, он решился. — Ладно, поехали. Тебя одного отпускать нельзя. У тебя сейчас в жизни полоса не того цвета. Тем более, что другого выхода все равно нет. Нужно этот попробовать.

— Вот это правильно, — похвалил я. — Как говорил один знакомый холостяк, семь раз попробуй, а потом и жениться не захочется.

И мы поехали к Третьей городской больнице, куда, по сообщению Лорочки, накануне вечером были свезены тела Ленивого и Ломанова. Лорочка, конечно, оказалась двуличной сволочью, навешала мне лапши на уши, а потом сдала с потрохами, но информацию о больнице выдала в самом начале знакомства — еще до того, как успела пообщаться со своим благоверным и получить от него инструкции. Следовательно, эта информация должна была оказаться достоверной.

Моя, в общем и целом, правильная мысль о том, что Ленивого охранять незачем, поскольку он не самая великая фигура, содержала один изъян. Я как-то не принял в расчет, что он лежит в одном отделении со своим шефом. А охрана Ломанова, вместо того, чтобы мозолить ему глаза в палате, торчала в фойе, прикрывая таким образом и Ленивого, и вообще все отделение.

Время они проводили весьма увлекательно, расположившись вокруг затрапезного вида тумбочки — видимо, сперли в одной из палат — и играя в покер. Двое оккупировали диванчик для посетителей, еще двое раскопытили где-то пару колченогих стульев, неизвестно по какой причине до сих пор не оказавшихся на свалке.

Мы с Яном вышли из лифта и столкнулись с ними буквально нос к носу. Литовец сообразил, что тут дело нечисто и попытался быстро заныкаться обратно в лифт. Я придержал его рукой, чтобы он своей суетливостью не вызвал лишних вопросов, сделал еще пару шагов вперед и заглянул через плечо одного из игроков.

— А какие ставки, мужики?