Иша Упанишада

Он не только внутри всего сущего, Он также и вне всего. Мы уже видели, что Брахман находится вне всего, в том смысле, что Вселенная содержится в Нем и Он не только заполняет, но и окружает каждый объект Своим присутствием. Он находится вне всего и – в другом смысле – Он отделен и отличен от всего. Он не заключен во Времени, Пространстве и Обусловленности, но находится над Временем, Пространством и Обусловленностью и вне их: Космос находится в Нем лишь наподобие тени облака в воде; Он в Космосе лишь наподобие воды в тени облака, Он причина появления тени и содержит ее в себе, но Он не есть Космос по своей природе или по своей субстанции – не более чем вода по природе и субстанции является тенью. Космос существует в Нем феноменально и в качестве преходящей видимости, как тень феноменально существует в воде, уходя через некоторое время. Однако здесь есть разница: видимое на воде есть тень чего-то, что отбросило ее извне, а Космос – это тень или образ Его самого, сотворенный Брахманом в Его собственной сущности. Материалистический пантеизм, столь естественно присущий подчиненному чувствам разуму Запада – это не Веданта. Бог по природе или субстанции не является своей Вселенной, но Вселенная есть Он, как феномен и как проявление. Дух-Материя есть Брахман, но Брахман не есть Дух-Материя. Это различие следует твердо усвоить, иначе доктрина полного тождества Брахмана и «Я» Сущего может привести к опасно ошибочным выводам. Истина: Брахман находится во всем – должна быть тщательно уравновешена другой истиной: Брахман находится вне всего.

Тем не менее, кармайогин нуждается в негативной стороне этой двойной истины только как в мере предосторожности против заблуждения и путаницы – он должен вдохновляться позитивной стороной. В свете позитивной истины весь мир становится святым местом, исчезают все причины страха, скорби или ненависти, утрачивают смысл все основания для себялюбия, собственничества, жадности и похоти, пропадают все оправдания для неблагородных желаний или неблагородных поступков. Вместо них он получает сильнейший стимул к самоочищению и самопознанию, который приведет его к высвобождению в себе божественного, к укрощению телесных и витальных импульсов, который дисциплинирует тело, наполняя его триединой силой чистоты, воздержанности и безмятежности; который приведет его к отваге, великодушию, справедливости и истине – четырем элементам силы; к милосердию, благотворительности, любви, добросердечию – четырем элементам нежности, что, образуя гармонию совершенной нежности и силы, и составляет совершенный характер, устремленность к уму, свободному от страстей и возмущений, подготовленному противостоять заблуждениям чувств и ограниченности интеллекта, к такому уму, который единственно способен на самопознание. В этом дисциплинированном теле с совершенным сердцем и чистым умом возведет он подобающий храм Вечному в себе, в котором сможет трудами почитать Владыку и отрешенностью почитать «Я» и Вечного. Ибо через это богопочитание он сам станет Владыкой и освободится от оков феноменальной жизни, обретя нерушимую безмятежность Духа. Изречение: Theos ou kestin alla gignetai

– Бог не бытие, а становление – использовался для выражения несовершенной эволюции космоса, но оно более применимо к нынешнему духовному прогрессу человечества. В контексте рода человеческого этот прогресс пока в состоянии зачаточном, но каждый человек несет в себе то, что обладает силой осуществить его эволюцию и даже в этой жизни перестать быть животным, обладающим умом, сердцем, интеллектом, – чтобы стать тем, что возвышенней всего сущего, стать Собой.

Книга Третья

Глава I

Но он, кто видит все создания в самом «Я» своем и «Я» во всех созданиях, потом не отшатывается с отвращением. Он, кто различает, в ком все создания стали Им, как может он впасть в заблуждение, откуда взяться скорби у него, в чьих глазах все есть одно?