Ищейки: Часть первая

Кровь. Разбитая мебель. Синяки на лице и груди убитого, и три пореза на теле, нанесенные умелой рукой кота. И столько крови вокруг. Не вяжется.

Давным-давно Йону доводилось видеть, как работают севрасские наемники. Чисто. Тень, возникшая из ниоткуда, исчезала в никуда, оставляя после себя труп, и все. Поймать эту тень было невозможно, потому что только самый яркий свет способен отделить ее от порождающей тени ночи. А времени на такой свет у потенциальных жертв не было никогда. В этом ценность севрасцев. Прирожденные мастера ножа, что тут еще скажешь.

И, вдруг, политый кровью бардак. Что случилось? Покойник сопротивлялся? Смешно. Сопротивлялся он, как же! Нельзя сопротивляться тому, чего не видишь. Но у тула морда в свежих синяках, а, значит, убили его не сразу.

Йон покружил по комнате, внимательно глядя под ноги. Разбитый столик, среди щепок и лакированных обломков, вперемешку, фарфоровые осколки, размазанная еда, цветы. Пришлось встать на колени, чтобы поближе разглядеть это месиво. Крошки печенья и цветочный мед. Красное вино разлилось и впиталось в шелк, запах специй до сих пор силен. Стол был накрыт для свидания с женщиной, на деловые встречи с партнерами такое не подают. Йон развернулся к столику спиной, сел, скрестив ноги. Он был готов целых сто лян поставить, что отсюда все и началось. Отсюда, от лакированного столика со сладостями, окруженного десятками мягких подушек.

У Ойзо-младшего разбито лицо. Один удар пришелся справа, в губы, второй в левую скулу. И синяки по груди, мелкие, но частые.

— Ах, ты ж скотина! — сообщил портрету Йон, когда сообразил, чем конкретно занимался накануне гибели магистратов сынок. Он часто видел такие повреждения в далекой другой жизни, когда доводилось брать насильников. Так бьет, сопротивляясь, жертва, прижатая к земле тяжелым мужским телом. — Кастрировать тебя было мало, сучье ты вымя!

Ну что же, на Небесном суде его уже отпесочили как следует. И быть в следующей жизни сыну аристократа, в лучшем случае, безногим калекой. Боги за такие делишки мало не дают!

Сыщик встал и огляделся. Все верно. Жертва сопротивлялась. Вот почему так легла кровь. Перед смертью Ойзо бегал по комнате, то ли спасаясь, то ли пытаясь догнать убийцу. Последнее, конечно, маловероятно.

Интересно, кто она, эта несчастная? Вряд ли из общества, иначе шум бы уже подняли, да и где приличная девушка сможет связаться с севрасцем? А, значит, точно должен был ходить этот мальчик из хорошей семьи по борделям...

Насвистывая под нос, Йон завершил круг почета по комнате и остановился у нетронутого дракой угла. Алтарь венчала статуэтка Повелителя Быков, типичный выбор покровителя для мальчиков из чиновничьих семей, которым от мысли о служении посвященных делается мокро в штанах. Причем даже здесь поклонение хромало, вон и портретик стоит над статуэткой. Нехорошо.

Быстрыми, привычными движениями Йон распотрошил комод, выдвигая ящички. Сунул в нагрудный карман перевязанную розовой лентой пачку надушенных писем, в другой — стянутую простой бечевкой пачку счетов. Поковырял пальцем в фарфоровой баночке с духами. Запах был приятный и жить не мешал, стоят такие как три месячных дохода малолетнего дока. Подумав, он сунул баночку в тот же карман, что и счета.

Еще раз окинул взглядом композицию на алтаре и вдруг заметил, что в жертвенной чаше, из-под уложенных пирамидкой яблок, торчит голубой шелковый лоскут. Пришлось, предварительно извинившись, вытащить его наружу.

Это оказался маленький плотный сверток. Йон потыкал в него пальцем, пытаясь на ощупь определить содержимое, но тут за перегородкой раздались голоса. Он отчетливо различил слова «дознаватель», «магистрат», потом был вопль, и в тот момент, когда перегородка отъехала в сторону, Йон рыбкой выпрыгнул в окно, порадовавшись, что не стал снимать ботинки.

Привычно перекатился по земле, смягчая удар, и, вскочив, понесся прямиком к забору. Фора у него была приличная, учитывая, что те два болвана у двери умудрились разуться из уважения к давно мертвому хозяину дома.

И точно, крики и шум ломаемых роз донеслись до него только после того как он взлетел на забор. Приземлился на ноги и галопом понесся в сторону парка, туда, где были щедро расставлены чайные домики, павильоны проката лодок и прогуливались, никуда не торопясь, жители окрестных домов. Там у него был шанс затеряться, не то что среди фигурно стриженных кустов и ровных газонов.

— Лови его! — истошно заверещали ему вслед, и он припустил еще сильнее, радуясь, что за все прошедшие годы не набрал лишнего веса. Военные оказались не столь неповоротливыми, как он сначала подумал.

Петляя зайцем между цветущих азалий, Йон выскочил на посыпанные песком тропинки, и побежал, стараясь не слишком распихивать прохожих. Набитый бумагами карман неприятно хлопал по боку.

Сзади, с воплями, неслись военные. Отставать они явно не собирались.