Ищи меня в отражениях (СИ)

Математичке в конце концов надоел мой безучастный вид и абсолютное равнодушие к ее замечаниям. Невнимание к предмету она никому не спускала. Я чувствовал, что она присматривается ко мне последние несколько уроков. Все пытается понять, что я такое. Однако сегодня моя наглость так ее выбесила, что она решила больше не осторожничать.

Нет уж, со мной у тебя этот номер не пройдет!

Не успела паучиха подойти к моей парте, я встал, иронично улыбнулся ей и ушел из класса на глазах у изумленных одноклассников. Забрав куртку из гардероба, я оделся, вышел из школы и направился прямиком в Никитский. Если воспиталка спросит, чего я так рано явился, просто скажу, что выгнали с урока. И ничего они мне не сделают.

Прошмыгнуть незаметно не получилось. Пересекая холл, я столкнулся не с кем-нибудь, а с самим директором. Юрий Михайлович навис надо мной, как гора.

- Что, Тимофей, так рано явился? Я тебя только к ночи ждал. Тут из школы звонили, говорят, ты довел учителя до нервного срыва, - ноздри директора нервно вздрагивали. - Объяснитесь, молодой человек!

Я вздохнул и принял самый благожелательный вид.

- Меня выгнали с урока.

- Нет, ты ушел с урока. Тебя никто не отпускал. В чем дело?

- Ну, дело в том, что математичке очень хочется, чтобы ее боялись... а я с крючка сорвался... Ее это очень злит. В этом все дело.

- Что значит, с крючка сорвался?

- Ну, я же говорю, ей надо, чтобы ее боялись, а я не боюсь. И она злится...

- Вот оно что? Дерзим, значит! Думаешь, ты особенный, и у тебя здесь привилегированное положение? - Юрий Михайлович осекся. Его пушистые брови соединились на переносице. - Так вот, - продолжал он, еще больше раздражаясь, - ты наказан. Иди в свою комнату и занимайся математикой. Решишь все задачи к параграфу двадцать и двадцать один. Вечером я лично приду проверить. А завтра в школе отдашь тетрадь с решениями Наталье Георгиевне. Отправляйся.

Вот гадство! Какого рожна им всем от меня надо? И когда мне решать эти поганые уравнения, если Надя обещала прийти?

Я уныло кивнул и поплелся к себе.

К счастью, в комнате было пусто. Не переодеваясь, я плюхнулся за рабочий стол, достал учебник алгебры и со всей дури хлестанул им о столешницу. Потом все-таки решил открыть параграф и взвесить кучу навоза, которой меня придавило. Оказалось, все даже хуже, чем я думал. За параграфом номер двадцать шли пятнадцать задач, три из которых были отмечены значком повышенной сложности. Параграф двадцать один поверг меня в ступор. Это был новый, еще не пройденный материал на три страницы с заданием из семнадцати упражнений в конце. Я запустил пальцы в волосы и отчаянно поскреб затылок. Вундеркиндом я никогда не был, а потому решить все, что потребовала математичка, просто нереально, даже если я начну прямо сейчас и просижу за уроками до утра. Стоит ли вообще браться в таком случае? Ну, что они мне сделают? Переведут в другую школу? Зараза...

Я достал ручку и уставился в учебник.

Время тянулось мучительно долго. Мои потуги сосредоточиться на решении алгебраических уравнений неизменно заканчивались созерцанием дохлой мухи между оконными рамами. Она лежала в пыли кверху лапками, подрагивая, когда порывы ветра задували в щели. Этой твари было совершенно наплевать на мои переживания, для нее все давно закончилось. Мне же было так тошно, что хотелось лезть на стену. Сколько бы я не старался, результат вряд ли изменится. Я все равно не успею сделать эти чертовы задания, и проблем не избежать.

Я записывал решение задачи номер десять, как вдруг почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Повернувшись, я встретился со своим отражением в зеркале, и тут только заметил Надю, уютно устроившуюся на соседнем стуле. Она с интересом заглядывала в мою тетрадь.

- Давно ты тут? - я заулыбался, чувствуя себя счастливым болваном.

- Да так, пару минут. Ты уроки делаешь?

- Наказание отрабатываю, - в подробности вдаваться не хотелось. Я быстро поднялся и подошел к зеркалу почти вплотную. - Привет. - Рука машинально взметнулась в знаке приветствия. Идиотская улыбка никак не сходила с губ, хоть я и старался придать физиономии непринужденный вид. И кто мне внушил эту чушь про то, что вампиры всегда неотразимы? Более нелепо я никогда еще не выглядел. Но Надя, похоже, ничего не заметила.

- Привет, - хрустальными колокольчиком прозвучал голос, и она прикоснулась прохладными пальцами к моей ладони.

А потом ее ресницы дрогнули, и взгляд поплыл в сторону. Наши руки разлучились.

- Что за наказание?

- А, неважно! - отмахнулся я. - Лучше расскажи, где ты сегодня была.

- Я гуляла.

- Просто гуляла?

- Ну, не просто гуляла, я гуляла по Риму. Я видела Колизей!

- Здорово! Неужели и там было зеркало?

- Представь себе, - засмеялась она. - Там тучи туристов! А у любой девушки в сумочке обязательно найдется зеркальце. Правда, пришлось побегать.

- Если бы я попал в Колизей, я вышел бы на середину арены и заорал во все горло.

- И ничего бы у тебя не вышло.

- Это еще почему? Думаешь, я бы струсил?