Ищи себя, Громов

— А в чём же дело?

— В установке. У нас одна установка не получается. Ты вряд ли поймёшь, но установку можно собрать так и эдак, в зависимости от того, из чего мы будем первоначально исходить. То есть — существуют два пути. Какой выбрать?

— Выбери один какой-нибудь.

— А второй куда деть?

— Ну, выбери второй.

— А куда мы денем первый?

— Выбери оба, — сказал я глупость.

— Я понимаю, ты шутишь, — сказал папа. — Только мне-то не до шуток.

— Выбери путь, который лучше, — сказал я.

— Они оба хороши. Совершенно одинаковые. Мы считали.

— О! Придумал! — сказал я. — Конечно, если они совершенно одинаковые, эти пути.

— Что? Что? Говори скорее!

— Киньте монетку, — сказал я.

Он вздохнул и сказал:

— Это не по науке. Я съел у тебя всю котлету. Ну, я пошёл спать.

И он ушёл из кухни.

Я погасил свет и ещё немного посидел в темноте, глядя на дождь за окном, потом тоже пошёл досыпать.

Папа не спал. Я заглянул в щёлочку их с мамой комнаты: горела настольная лампа, папа сидел в пижаме за столом со своей специальной линейкой в руке, и что-то бормотал, и стукал этой линейкой себя по носу.

5

— Громов, — сказала учительница географии, и все, кто сидел впереди меня, обернулись и стали смотреть на меня, да и те, кто сзади, я думаю, тоже. Но я почему-то не шевельнулся.

— Ну, Громов. Что же ты? — снова сказала учительница, и только тогда я встал, хлопнув крышкой парты.

— Здесь! — сказал я.

В классе зашумели, а кто-то хихикнул, потому что смешно было говорить «здесь», — просто меня вызывали отвечать урок.

Но я никуда не шёл, а стоял на месте.

— Ты можешь отвечать урок? — спросила учительница. — Хотя это не обязательно, потому что ты новенький, да ещё опоздал к началу учебного года.

— Могу, — сказал я. — Урок я выучил.

— Ты учти, что это не обязательно, — сказала она, — раз ты позже всех пришёл в этом году в школу. Потом ты новенький и ещё не привык, ведь правда? Ну, ладно, садись. Я тебя в другой раз вызову. Готовься к урокам как можно серьёзнее. Садись.

Тут же у меня упала авторучка, и я полез под парту и уже там, под партой, услышал, как все кричат:

— Громов! Громов!

— Где же он? — услышал я голос учительницы.

— Он под партой! Он под партой!

— Вылезай, Громов! Вылезай!

Я вылез из-под парты и встал руки по швам.

Она спросила:

— Зачем ты полез под парту?

— У меня авторучка упала, — сказал я.

— Ну, это не страшно. Я хотела спросить — ты приехал из Сибири, да?

— Да, — сказал я.

— А из какого города?

Я назвал. Она поморщилась и сказала:

— Я, кажется, слышала про этот город.

— Это очень маленький городок, — сказал я. — Его никто почти не знает.

— Да-да, — сказала она. — Очень маленький, но я слышала.

— А там у вас твист танцуют? — спросил кто-то. — А шейк?

— Что? Что такое?! — сказала учительница.

Кто-то захохотал басом.

Она сказала:

— Ты когда-нибудь расскажешь нам про Сибирь? Когда будем проходить по программе.

— Ладно, — сказал я. — Только я плохо умею.

— Надо говорить не «ладно», а «хорошо», — сказала она. — Сколько у тебя было по русскому?

— Не помню, — сказал я.

Глупо, но я на самом деле не помнил.

— Вот это да! — громко сказал кто-то, и все зашумели.

— Странно, — сказала она. — Ну, хорошо, садись. Продолжаем урок.

Никак у меня не получалось внимательно слушать. И так весь день, все уроки. На каждой переменке я убегал вниз, на первый этаж, где учились малыши, и ходил там один: там ведь никто меня не знал и вполне могли подумать, что я назначен у малышей дежурным.

После уроков кто-то сказал:

— Новенький! Новенький! Ты не забудь!

— Что не забудь? — спросил я.

— Ты что, ничего не слышал?

— Нет, ничего.

— Вот это да! Послезавтра в нашем классе «день здоровья», а завтра ты дежуришь по классу с Олей Рыбкиной. В школу приди пораньше.

Вон что оказывается! Ничего себе отключился! Просто ноль внимания на то, что говорят вокруг. Ну что ж, дежурным так дежурным. Привыкать-то надо.

6

— Ну, как? — спросила мама. — Как в школе?

— Ничего, — сказал я. — нормально.

— Я рада, я рада, — сказала она незнакомым почему-то голосом. Она, неизвестно зачем, растопырила руки и не пускала меня в комнату, а подталкивала в кухню.

— Что? Что? — говорил я, не понимая.

— Ты уже подружился с кем-нибудь в школе? — опять спросила она, так что мне тошно стало.

— Почти что да, — сказал я. — Совсем ещё нет, но уже как бы подружился.

— Он там, — сказала она. — В той комнате, — и она вздохнула.

— Кто «он»?

— Мальчик.

— Какой мальчик?

— Он пришёл с тобой подружиться.

— Какой мальчик?! — почти крикнул я.

— Он из нашего дома. Только он не из твоей школы. — Она говорила быстро. — Он из английской школы. Я познакомилась во дворе с его мамой. Я сказала, что мы только что приехали и ты новенький и ещё ни с кем не подружился. — Она говорила очень быстро.

— Он сам захотел прийти? — спросил я.

— Да. Или нет. Не знаю. Она предложила вас познакомить, и я согласилась… Она сказала, что я ей нравлюсь, и я ей сказала то же самое…

— Зачем мне этот мальчик? — сказал я, вдруг до боли закусив губу. — Я никогда его не видел. Может, я не хочу с ним дружить. Я его не знаю. И он меня не знает. Может, и он не хочет.