Владимир Двоеглазов

ИЩУ КОМИССАРА

Роман

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Микрорайон, днем ревущий и грохочущий, в этот полночный час был глух и пустынен. И если высвечивались кое-где в заселенных домах одинокие окна, то они не только не меняли общей картины, но, напротив, как бы подчеркивали неуместность появления здесь полуночного прохожего.

«Прохожий!..» Нет, так он не мог теперь себя называть… Что-то случайное, необязательное слышалось в подобном обозначении идущего куда-то человека, а Редозубов был уверен, что всякое его присутствие где бы то ни было и когда бы то ни было — не случайно и обязательно. Это странное новое качество, которое он вдруг обнаружил в себе, явилось само, без какого-либо усилия с его стороны, и уж во всяком случае не было следствием самомнения или хотя бы самоуверенности. По ночной улице он старался передвигаться по возможности без шума, как бы боясь разбудить уставших за трудовой день людей.

Мертвую громаду роторного экскаватора он вначале не увидел, а как бы почувствовал. Железный холод, сковывавший плотную тьму вокруг безмолвной машины, достиг Редозубова, и в тот момент, когда он понял, что перед ним экскаватор, раздался отвратительный и особенно громкий в ночной тишине скрежет, гулкий удар захлопнувшейся металлической дверцы и вслед за тем — тяжелые, чавкающие по грязи и сразу же начавшие удаляться шаги. Недолго думая, Редозубов вскочил на гусеницу, рывком, с тем же ржавым скрежетом, распахнул дверцу (человек, покинувший кабину, выскочил, по-видимому, с другой стороны) и вздрогнул.

Из угла кабины, забившись с ногами на сиденье, в упор на Редозубова смотрела девушка. Луч фонаря слепил ее, но она не отворачивалась и не делала попытки закрыться рукой. Растерявшись, Редозубов сумел все же отметить, что девушка успела захлопнуть дверцу за тем, кто ушел в темноту, и теперь сидела, прикрывая спиной дверную ручку.

Редозубов скользнул лучом вниз, и девушка, торопливо зашуршав болоньевой тканью, попыталась натянуть полуплаща на блестевшие в капроне колени; затем вдруг произнесла спокойно и устало, лишь слегка дрогнувшим голосом:

— Господи. Даже здесь от вас покою нет.

— Что?.. — сказал Редозубов. Кого она подразумевала под словом в а с, он не понял, но голос девушки показался ему знакомым. — Что вы здесь делаете… в экскаваторе?..

Рассчитывая застать мальчишек, снимающих приборную доску или отвинчивающих пусковой движок, или — что еще хуже, так как могло привести к пожару, — балующихся с аккумуляторной батареей, Редозубов ощутил неловкость от своего вторжения. Чтобы собраться с мыслями и как-нибудь покончить с этой историей, Редозубов обвел лучом кабину и, найдя все, как и следовало ожидать, в удовлетворительном состоянии, если не считать крайней запущенности, грязи, мусора и даже консервных банок и захватанных мазутными пальцами стаканов на полке, выключил фонарик и в темноте повернулся к девушке. Было совершенно ясно, что и стаканы, и пустая бутылка из-под какого-то дешевого вина к девушке и к тому, кто только что ушел, никакого отношения не имели. Поскольку девушка молчала и, как видно, не собиралась отвечать на вопрос о том, что она делает в кабине экскаватора, он решил как можно вежливее откланяться, и если понадобится, то и проводить по ночному поселку, но она вновь сказала спокойно и устало, с тою же легкой дрожью в голосе:

— Господи. Ну что вам от меня нужно?..

— Мне… от вас?.. Ничего, — ответил Редозубов. — Но… вы плачете?

— Вот еще! Я уж давно забыла, как плачут!

И опять Редозубову показалось, что где-то он уже слышал этот голос.

— Закурить… есть? — отрывисто спросила девушка.

— Да, есть… — ответил Редозубов, торопливо извлекая пачку. — Только у меня «Беломор».

Она нащупала в темноте протянутую пачку, взяла папиросу; он чиркнул спичкой. Девушка глубоко, несколько раз подряд затянулась, стараясь как можно дольше задержать в легких дым. «Где же я ее видел?..»

— A-а… кто тут еще был? — осторожно спросил он.

— Не ваше дело! Не ваше дело, понятно?! — Она почти задыхалась — от табачного дыма, от ярости, и Редозубов понял, что не кричит она только потому, что боится, как бы не услышал и не вернулся тот, кто был здесь с ней. — Что вам от меня нужно?!

— Вы где живете-то? — спросил Редозубов.

Девушка нервно рассмеялась, смяла и швырнула окурок в угол кабины, потом спросила:

— Ну что, все?

— Что… все?

— Я могу идти?

— Да, конечно… Вам в какую сторону?

— Вы что, издеваетесь? — сказала девушка. — Сами не знаете, да?

— Я? — удивился Редозубов.

— Ну, я пошла, — сказала девушка. — Или нельзя? — Редозубов окончательно растерялся, не зная — как отвечать. — Пошла, — повторила она, не предпринимая, однако, и малейшей попытки двинуться с места. — До свидания! — добавила она с вызовом.

— Всего хорошего, — пробормотал Редозубов.

Девушка вновь нервно рассмеялась, затем энергично налегла на дверцу, которая отошла с тем же гулким скрежетом, и, сбросив ноги с сиденья, выскользнула из кабины.