Ищущий, который нашел (СИ)

- Чувствуешь, у меня теплая рука? У меня соленые слезы! Я жив, папа, жив! Конечно я прощаю, и ты прости... Прости, что я злился на тебя за смерть мамы... Прости, что не пришел раньше... Прости, что стал чужим, - бестолково говорил я, сжимая отцовскую руку и заглядывая в наполненные прозрачной влагой серые глаза. В них стояла невероятная боль. Этот суровый холодный человек раскаивался. Он нуждался только в одном - моем прощении. И я прижался горячими губами к испещренной морщинами руке. И в этот миг голова закружилась, и я почувствовал, как из души моего отца уходит боль, а из взгляда - апатия. На этот раз я ясно разглядел его ауру, на которой между разноцветными лепестками радуги застряли уродливые черные комки злости и затаенных обид. Холодно полыхало высокомерие, змеилась старая досада, но под действием какой-то таинственной силы все это таяло и исчезало, заставляя радугу сиять ярче, как после недавнего дождя. Я еще раз обнял отца и встал с колен, улыбаясь и глядя на его помолодевшее лицо, на нежный взгляд и добрую улыбку. Чтобы не упасть от внезапного приступа головной боли, я вцепился пальцами ног в подошву. Но на лице сияла улыбка. Если это - мой новый дар, то я приму любое побочное действие, ибо нет ничего прекраснее этого дара... Я бережно вынул из отцовских рук листок с собственным портретом, и отошел на шаг, ожидая, пока лорд Донуэн придет в себя. Я уже догадывался, что он не вспомнит того, что только что произошло. И был готов, что меня не узнают. Но слова отца потрясли меня больше, чем головная боль:

- Юноша, чем я обязан вашему визиту? - я вздохнул. Значит, так надо. Что ж, какая, впрочем, разница? Главное, что отец рядом, и что все будет хорошо. А остальное...

- Вы плакали? - удивленно спросил отец, подходя ближе и заглядывая мне в лицо. И уж совсем странное заявление:

- Вы так похожи на моего покойного сына... - сердце бешено заколотилось. Каждый раз, когда я использую свой новый дар, вдобавок к жуткой боли я становлюсь ближе к своему естественному облику. Что ж, теперь осталось взять себя в руки и в который раз сделать вид, что ничего не было. Забавно...

- Я не имею честь знать вашего великого сына, но я хотел бы попросить аудиенции, - вымученно улыбнулся я, кланяясь и пытаясь не обращать внимания на головную боль. Отец посмотрел на меня своим посветлевшим взглядом и повел к себе. Я шагнул за порог и направился следом за отцом в нутро этого обиталища. Не в силах разглядывать окружающие меня интерьеры, я пробормотал, что срочно нуждаюсь в отдыхе. Красноречивости моим словам придало то, что я чуть не упал, ухватившись за локоть отца. Тот улыбнулся, и в его глазах я рассмотрел лукавых бесенят. Странное дело, раньше я никогда в нем такого не замечал...

­- Проводи молодого человека в свободную комнату, - обратился отец к тут же подбежавшему слуге. И я поплелся следом за его спиной, шатаясь и пытаясь не потеряться в узких коридорах. Но последнее оказалось весьма проблематичным. Я и сам не заметил, как свернул куда-то не туда, утопая в тенях и падающих в моем воспаленном воображении стенах. Заплетающимися ногами я доковылял до первой попавшейся двери и потянул за ручку. Перед глазами поплыло, и я, шатаясь, шагнул в комнату. Глаза больно резануло от яркого света, но это было не самым страшным. От увиденного даже голова перестала кружиться. Я вцепился в дверной косяк, пытаясь сохранить равновесие, и нелепо моргал глазами.

У стены располагалась большая двуспальная кровать, устланная роскошным бельем. И прямо на этой кровати влюбленная парочка предавалась любовным ласкам. Вы спросите, что же тут необычного? По мне, так все. Начиная с того, что девушка была вовсе не девушкой, а яшинто. И она, к слову сказать, любовным ласкам вовсе не предавалась, она просто...

Увиденное меня возмутило до глубины души, заставив проснуться спрятанной внутри меня мужской солидарности. Закутавшись в одеяло, к спинке кровати жался испуганный юноша моих лет, взглядом загнанной дичи уставившийся на поднесенную к его кадыку алмазную иглу. Я медленно перевел взгляд с иглы на ее обладательницу, пытаясь унять бешеный круговорот расплывающихся стен, и почувствовал, как екнуло сердце, болью отозвавшись в груди. Худые лопатки недоверчиво дернулись, и огромные синие глаза переместились на меня.

- Мне опять придется вас целовать, чтобы привести в чувство? - хмыкнула Азот, не убирая, впрочем, иглу от горла несчастного любовника. Я ухватился за дверной косяк и, медленно сползая по стенке, заявил:

- Нет, со мной все в поряд... - худое тело за секунду переместилось с кровати ко мне, и твердая рука вцепилась в плечо. Я попытался вырваться, пробурчав что-то в духе, чтобы она не оставляла своего возлюбленного, но вышло злое бормотание, и я мешком свалился на кровать, гневно размышляя о том, кем себя возомнила эта странная синеволосая яшинто.