Ищущий убежища

Коронер бесстрастно наблюдал за происходящим, но, как всегда в моменты подобных ритуалов, где-то в глубине его сознания зашевелились дурные предчувствия и беспокойство. Какой смысл в том, чтобы публично задушить молоденького мальчонку, вся провинность которого состояла в том, что он сбежал, прихватив с собой горшок стоимостью двенадцать пенсов? Наступят ли когда-нибудь в Англии времена, когда будут изобретены новые, более гуманные способы наказания малолетних преступников? Два тела все еще спазматически дергались в петлях, а он уже подал сигнал Томасу и Гвину.

– Идем, Томас. И ты, Гвин. Надо еще провести расследование, а по пути навестим этого путешественника и послушаем, что он расскажет нам о таинственном трупе на окраине дартмурских болот.

Глава шестая,

в которой коронер Джон встречается с каменщиком

Толпа, утолив жажду и насладившись зрелищем, раскололась на отдельные группы и устремилась к городским воротам. Торговцы все еще пытались допродать оставшийся товар, ребятня по-прежнему продолжала свои игры.

Коронер широкими шагами мерил землю, обгоняя лениво бредущие к городу по грязной обочине кучки народу, и коротышке писарю, чтобы не отстать, приходилось почти бежать. Войдя в город, они направились вверх по Саут-Гейт-стрит и затем повернули направо, на Беар-лейн, ведущую к огороженной территории кафедрального собора. Данная часть Эксетера представляла собой островок епископальной независимости, не подпадающий под юрисдикцию шерифа или старост. Узкий проход, к которому они приближались – один из шести в стене, ограждавшей кафедральную территорию, – был известен под названием Беар Гейт – Медвежьи ворота. Его перекрывала тяжелая дверь из почерневшего дуба с грубыми засовами и железными пластинами. В дневное время ворота оставались открытыми, и через них можно было попасть на территорию, где главенствовал Генри Маршалл, епископ Эксетерский, чья епархия простиралась от окраин Сомерсета до самой окраины Корнуолла.

Сразу за Медвежьими воротами начинались узкие кривые улочки с теснящимися на них домишками. Здесь обитали те из двадцати четырех каноников, что жили в Эксетере, служители других рангов в кафедральной иерархии, а также их слуги, семьи и всякий сброд, составлявший довольно многочисленное население религиозного сердца Эксетера. Улочки были ничуть не чище, чем в остальной части города, и состояли из перетоптанной грязи и отбросов. Лавируя между прогуливающимися жителями, коронер и его спотыкающийся, оскальзывающийся писарь, проходили мимо хижин, прилепившихся справа к зданию монастыря. Наконец дорога привела их к западной части кафедральной территории, на более свободное пространство соборного двора.

Между северной стеной кафедрального собора и сгрудившимися по бокам Хай-стрит строениями расположились несколько акров заросшей травой и сорняками территории и голой земли. Единственным местным достоинством были несколько рослых деревьев по углам и вдоль множества протоптанных тропинок, дарующих в летние дни приятную тень. Коронер не удостоил окружающей картины даже взглядом – соборный двор был знаком ему всю жизнь, – но, будь его натура более эстетического склада, он, наверное, счел бы неправильным, что такой красивый и мастерски сделанный дом Господний столь плотно окружен кольцом, в котором смешались мусорные свалки, лужайки, кладбище, площадки для игр и рынок.

К дальним тропинкам подступались ларьки и лавки, чуть поодаль шумела детвора, пиная грубо сшитые кожаные мячи. Повсюду виднелись беспорядочно разбросанные старые и новые могилы с кучами красноватой земли, выброшенной могильщиками, и вывороченными из ранних захоронений старыми костями, которые должны были унести в склеп, расположенный в дальнем конце кафедральной территории, неподалеку от главной церкви Святой Марии. Двор пересекала глубокая канава, текущие по ней потоки смывали мусор и нечистоты от домов каноников вниз к отдаленной реке. Всепроникающая вонь гниющих отбросов была столь же сильной, как и во всем остальном городе. Впрочем, ни картины окружающей действительности, ни вонь не достигали сознания Джона де Вулфа, который, преодолев последние несколько ярдов, свернул за угол собора и направился к Северной башне – одному из двух массивных строений, высившихся по флангам от нефа и алтаря.

– Этот каменщик должен быть где-то здесь, так? – обронил коронер через плечо.

Тяжело дыша после погони за длинноногим коронером, Томас кивнул головой:

– Сержант сказал, что его зовут Сенвульф – мастер-каменщик из Линкольна.