Искатель. 1967. Выпуск №6

— Не совсем. Они просят, чтобы я уточнил, какая цель была поставлена перед вспомогательной лагерной «брандкоммандо».

И тут вместе с «французом» Бенуа вновь проанализировал все перипетии допроса, от первой до последней фразы.

— Провокатор, как его, Штайнер, должен был раскрыть эту цель, ведь он же состоял в команде? — предположил летчик.

— Он мог и не знать. Дюбуа как-то мне сказал, что русский капитан Загорный — мастер конспирации. Не думаю, чтобы Штайнер мог его обмануть…

— Почему же боши так заинтересовались именно этой командой?

— В ее составе было легче проникнуть в закрытые для кацетников зоны секретного объекта.

— Молодцы, здорово придумали! Видимо, головастый был этот русский капитан, — восхищенным шепотом подхватил летчик.

— Представляешь, Жан, как бы это было здорово, если бы нашим парням удалось во время бомбежки проникнуть в главный конструкторский корпус… — воодушевляясь вместе с летчиком, мечтательно сказал Бенуа.

— Наши парни, вернувшиеся той ночью с бомбежки, рассказывали: фугаски и зажигалки кучно легли точно по цели…

— …И по нашему лагерю! — посуровел люксембуржец.

— Бывает и такое. На то и война, — с сочувствием произнес «француз», — Вот и я вместо своей базы попал сюда, прямо в их лапы…

— А все-таки напрасно вы посылали этих ребят из вспомогательной команды на верную смерть, — с сожалением добавил летчик.

— Почему же напрасно? — удивился Бенуа, — И почему на верную погибель?

— Наши контрразведчики там, на островах, рассказывали: боши ликвидируют всех кацетников из таких лагерных команд после наших налетов. Чтобы кацетники не сообщили нам точных данных о результатах бомбежек.

— И все же у них остается несколько шансов из ста успеть передать раздобытую на объекте информацию за колючую проволоку.

— Гестапо и хочет, чтобы ты навел их на след этой «тайной почты», — убежденно сказал летчик.

— Но ведь они не требуют от меня никаких имен подпольщиков. Говорят, все они погибли при бомбежке, — возразил Бенуа.

— Смотря в какое время и от чего все они погибли, от бомбы или от пули… — сердито прошептал летчик. — Эта сволочь Штайнер ведь не погиб. А он тоже был в «брандкоммандо»!

— Но я не знаю, где у русского капитана был «почтовый ящик», — так же шепотом признался Бенуа.

— А твой разве был раскрыт?

— Дюбуа мне сказал, что он предлагал русскому переправлять информацию через нас. Но я не знаю, передавали ли они все, или только частично.

— Разумеется, не все, — твердо сказал пилот.

— ???

— Это же элементарное правило конспирации.

— Пожалуй, ты прав.

— Эх! Вырваться бы отсюда да прихватить с собой все, что раздобыли этой ночью ваши славные парни, тогда бы мы с тобой, Бенуа, здорово отплатили бы проклятым бошам, — мечтательно сказал летчик, повернувшись на спину.

— Вспомнил, — настороженно прислушиваясь к шагам эсэсовского часового в коридоре перед палатой, зашептал Бенуа, прильнув к самому уху Жана. — Дюбуа как-то сказал мне, что русский просил его поинтересоваться фальшивыми бараками на окраине полигона. Но не сказал, для чего они ему нужны. А Дюбуа там монтировал электропроводку: боши этими бараками имитировали сборочные цехи для маскировки…

— Ну, знаешь ли, — разочарованно сказал летчик, — рыться в подвалах шести бараков боши, сдается мне, нам не позволят. Самим бы впору выкарабкаться. Ведь твоя голова — это уже целый набитый интересными штуками тайник! Верно говорю, Бенуа?

В ответ Луи лишь с благодарностью улыбнулся. Он не знал, что у него не будет уже ни завтра, ни соседа по госпитальному заключению — летчика-«француза», ни возвращения в родный дом, к дорогой матери и сестре…

Фон Борзиг терпеливо ждал, когда хауптштурмфюрер примет ванну. Дверь в ванную комнату была раскрыта и в номер вместе с всплесками воды проникал аромат шампуня и хвойного экстракта.

— Докладывайте, лейтенант! — крикнул хауптштурмфюрер из ванны фон Борзигу, наслаждаясь взбитой душистой пеной, которая, пузырясь и шипя, обволакивала плечи и руки Кройцера.

— Согласно вашему приказу, господин хауптштурмфюрер, я посмотрел все до одной истории болезней, заведенные на раненых, поступивших в госпиталь начиная с ночи английской бомбежки. Подозрение вызвал эсэсман Вандермюле. У солдата оказалось пулевое ранение.

— Какой степени? — поинтересовался офицер.

— Тяжелое: в грудь, руку и в голень.

— Ого! — воскликнул хауптштурмфюрер. — Должно быть, покушавшийся на жизнь вашего эсэсмана был опытным стрелком… Или, быть может, неудачливый солдат попал под обстрел английских авиационных пулеметов?

— Это исключено, господин хауптштурмфюрер. При обработке ран, проведенной вскоре после того, как эсэсмана доставили в бессознательном состоянии в госпиталь, из спины и голени раненого были извлечены две пули, точно соответствующие тем, которые загоняют в обойму парабеллумов, находившихся на вооружении охраны полигона.

— Очень, очень любопытно, — комментировал Кройцер доклад фон Борзига, продолжая нежиться в ванне.