Искатель. 1969. Выпуск №1

О состоявшемся разговоре Кузнецов немедленно доложил командованию, Судя по всему, Ортель клюнул на «Зиберта». Видимо, вражеский разведчик умел разбираться в людях, если остановил свой выбор на обер-лейтенанте Зиберте, предпочтя его множеству офицеров, околачивающихся в Ровно.

Командование предложило Кузнецову продолжать игру, не связывая себя, однако, какими-либо определенными обязательствами.

— Постарайтесь выяснить, — напутствовали в отряде Николая Ивановича, — в какое конкретное дело хочет втянуть вас этот благодетель. Учтите, однако, что не исключена и возможность провокации, будьте предельно осторожны, не перестарайтесь.

Кузнецов вернулся в Ровно.

Первой, к кому он направился, была Майя Микота. И не случайно. Ортель явно выделял веселую, обаятельную девушку из всех, кто бывал на вечеринке в доме Лидии Лисовской. Он немного ухаживал за ней, но не слишком серьезно, с оттенком какой-то снисходительности, постоянно поддразнивая ее, но не зло. Одним словом, вел себя так, как иногда взрослые мужчины ведут себя с очень молоденькими девушками. Майя действительно была молода — в ту пору ей исполнилось всего семнадцать. Тем не менее девушка очень умело пользовалась этой своеобразной «слабостью» штурмбаннфюрера и, невинно флиртуя, вытягивала из него немало интересной и ценной информации. Как «агент» гестапо Майя находилась в непосредственном, подчинении у фон Ортеля, и матерый разведчик всерьез обучал ее хитрым приемам шпионского ремесла.

Ортель был честолюбив и возлагал на свою ученицу большие надежды. Он дал ей кличку «Мати». Самой Майе это ничего не говорило: «Мати» так «Мати», не все ли равно, как числиться в секретной картотеке фон Ортеля? Но когда об этом узнали в отряде, там немало посмеялись. Так звали знаменитую немецкую шпионку времен первой мировой войны — танцовщицу варьете Мату Хари. С ее помощью сделал карьеру сам руководитель гитлеровской военной разведки адмирал Вильгельм Канарис. Видно, штурмбаннфюрер фон Ортель и впрямь намеревался далеко шагнуть с помощью маленькой Майи.

Николай Иванович встретился с Микотой днем. Во время продолжительной прогулки девушка успела рассказать ему о всех ровенских новостях и в заключение сказала:

— Кстати, мой шеф собирается куда-то уехать.

— Фон Ортель?

— Да. Он был очень доволен чем-то, говорил, что ему оказана большая честь, что дело очень крупное.

— Куда?

Майя только пожала плечами.

— Не сказал…

— Майя, постарайтесь восстановить в памяти все подробности разговора, все детали, намеки. Это очень важно!

Девушка и сама понимала, что это важно, но только покачала головой.

— Я спрашивала, не говорит. Вот разве что… Нет, вряд ли это имеет значение. Обещал мне привезти, когда вернется, персидские ковры.

Кузнецов был взволнован. Интуицией разведчика он, чувствовал, что между приглашением работать в разведке и предполагаемым отъездом фон Ортеля есть какая-то связь. Персидские ковры? Вряд ли это случайно. Они тоже имеют какое-то отношение к операции, в которой Ортель, судя по всему, должен сыграть не последнюю роль.

Прощаясь, Кузнецов, дал девушке наставление:

— Постарайтесь вытянуть из него все возможное. Прикиньтесь расстроенной его отъездом, намекните, что вы к нему неравнодушны и обеспокоены. И запомните каждое его слово, каким бы пустяком оно ни казалось на первый взгляд.

Очередная встречу Кузнецова с фон Ортелем произошла вечером следующего дня в обычном месте — ресторане при офицерском казино. Фон Ортель успел до прихода Зиберта выиграть двести марок у какого-то подполковника-летчика, был по этому поводу в хорошем настроении и слегка пьян. Он ничем не напомнил о прошлом разговоре, но неожиданно сказал:

— Такому человеку, как вы, Зиберт, нужны друзья, способные оценить ваши достоинства и найти им должное применение.

И фон Ортель высказал намерение представить Зиберта при первой возможности штурмбаннфюреру СС Отто Скорцени.

— Скорцени?! — недоверчиво переспросил Зиберт.

— А почему бы нет? — небрежно ответил вопросом на вопрос фон Ортель, явно наслаждаясь произведенным впечатлением. — Отто мой старый приятель и сослуживец. У нас с ним и сейчас есть кое-какие общие дела.

Кузнецову, разумеется, было знакомо это громкое имя. Вот уже несколько месяцев подряд оно не сходило со страниц фашистских газет и журналов, сопровождаемое самыми пышными эпитетами. Геббельсовская пропаганда окружила Скорцени ореолом почти мистической легенды, превознесла как идеал представителя германской расы.

Николай Иванович запомнил крупную фотографию на первых полосах и кадр кинохроники: фюрер лично вручает огромному двухметровому верзиле в эсэсовском мундире, с грубым лицом, исполосованным шрамами, Рыцарский крест.

Любой новобранец вермахта мог без запинки отчеканить слова о «великой» услуге, оказанной бравым штурмбаннфюрером (тогда еще гауптштурмфюрером) самому Адольфу Гитлеру.

25 июля 1943 года раскололся, как пустой прогнивший орех, фашистский режим в Италии. Муссолини был арестован. Новый премьер-министр Бадольо начал переговоры с американцами и англичанами об условиях выхода Италии из войны.