Искатель. 1976. Выпуск №1

— Мне было восемь лет, мы ехали с отцом в трамвае. На Самотеке в вагон вошел огромный пьяный верзила и стал приставать к пассажирам. Когда он стал хватать какую-то девушку, мой отец, чахоточный, недомерок, портной по профессии, рыцарь и поэт в душе, подбежал к нему и закричал: «Вы не смеете приставать к женщине!» Хулиган оставил девушку и стал бить отца. Боже мой, как он его бил!.. — Халецкий снял очки, закрыл на миг глаза и провел ладонью по лицу: — Я кричал, плакал, просил остальных людей помочь, а бандит все бил его, зверея оттого, что никак не может свалить его совсем, потому что после каждого удара отец поднимался на ноги, со слепым, залитым кровью и слезами лицом, и, выплевывая зубы и красные комья, которыми исходила его слабая грудь, кричал ему разбитыми губами: «Врешь, бандюга, ты меня не убьешь!» И все в вагоне онемели от ужаса, их сковал паралич страха, они все боялись вмешаться и стать такими, как отец, — залитыми кровью, с выбитыми зубами, и никто не завидовал силе этого огромного духа в таком маленьком тщедушном теле…

— Вы хотели отомстить за отца всем бандитам?

— Нет, — покачал головой Халецкий. — Он не нуждается в отмщении. Я служу здесь для того, чтобы люди, которые едут в огромном вагоне нашей жизни, не знали никогда того унизительного страха, который хуже выбитых зубов и измордованного тела…

Обо всем этом я вспомнил, снимая в прихожей Халецкого плащ и вешая его рядом с шинелью, которую надевают один раз в год. Халецкий сказал жене:

— Познакомься, Валя. Рекомендую тебе — мой коллега Станислав Тихонов, человек, который не женится, чтобы это не отвлекало его от работы.

Жена махнула на него рукой.

— Мое счастье, что я за тебя вышла, когда ты еще там не работал. А то бы вы составили прекрасный дуэт. Жили бы себе, как доктор Ватсон с Шерлок Холмсом.

Я пожал ей руку и сказал:

— Не вышло бы. У них там еще была миссис Тернер, а сейчас сильные перебои с домработницами.

Она покачала головой.

— Вот с моими двумя оболтусами тоже беда — хоть убей, не женятся. А так бы хорошо было… — Она проводила нас в столовую и спросила меня: — Вы потерпите до ужина еще минут двадцать или уже невмоготу?

— Конечно, потерплю.

— И прекрасно, — обрадовалась она. — У нас сегодня тушеный кролик. И с минуты на минуту подойдут наши Миша с Женей, тогда сядем вместе за стол. — И добавила, словно извинялась: — Я так люблю, когда они вместе с нами… Большие они стали совсем, мы их и не видим почти.

— Мамочка, мамочка, сейчас сюда ввалится пара двухметровых троглодитов, и гость не сможет разделить твоей скорби по поводу того, что они редко с нами обедают, — сказал Халецкий, и в голосе его под налетом иронии мне слышна была радость и гордость за «двухметровых троглодитов», и я подумал, что «троглодиты» Халецкого, которых я никогда не видел, должны быть хорошие ребята.

Жена ушла на кухню, а мы уселись за стол, и Халецкий придвинул к себе стопку бумаги и толстый цанговый карандаш с мягким жирным грифелем.

— Так что там слышно с андаксином этим самым? — спросил я.

— Ну, андаксин это я для примера назвал, дабы вам понятнее было, что это такое. — Халецкий короткими легкими нажимами рисовал на бумаге пса. — Но андаксин или элениум относятся к группе «малых» транквилизаторов. А вещество, исследованное нашими экспертами, — «большой» транквилизатор…

Пес на рисунке получался злой, взъерошенный, и выражение его морды было одновременно сердитое и испуганное.

— А чем они отличаются — «большой» от «малого»?

— В принципе это совсем разные группы химических соединений. «Малые» транквилизаторы относятся к карбоматам, а «большие» — к тиазинам.

Халецкий поправил кончиком карандаша дужку золотых очков, отодвинул листок с разозленным псом в сторону и стал рисовать другого пса. Он был сильно похож на первого, но рожа у него была умильная, заискивающая, а хвост свернулся колбаской.

— Я буду вам очень признателен, если вы оторветесь от своих собак и объясните мне все поподробнее, — сказал я вежливо. — Меня сейчас собаки не интересуют.

— И зря, — спокойно заметил Халецкий. — Я это рисую для вашего же блага, ибо не надеюсь на ваше абстрактное мышление. Ведь вы, сыщики, мыслите категориями конкретными: «украл», «побежал», «был задержан», «показала»…

— Благодарю за доверие. — Я поклонился. — Отмечу лишь, что мои конкреции дают пищу для ваших абстракций…

Халецкий засмеялся.

— Сейчас, к сожалению, все обстоит наоборот: из моих туманных абстракций вам предстоит материализовать какие-то конкреции, и я вам заранее сочувствую. Дело в том, что и «большие» и «малые» транквилизаторы объединяются по принципу воздействия на психику. О малых — элениуме, андаксине, триоксазине вы знаете сами, а «большими» лечат глубокие расстройства — бред, депрессии, галлюцинации. Из «больших» наиболее известен аминазин.

— А при чем здесь собаки?

— При том, что если разъяренной собаке в корме дать таблетку триоксазина, то она сразу же станет ласковой, спокойной и веселой.

— Так это же в корме! Если вы мне сейчас дадите маленько корма, я и без лекарства стану ласковым и веселым.