Искатель. 1978. Выпуск №2

— Лучшая в мире игра, если не относиться к ней серьезно. В этом смысле ее можно сравнить с женщиной. К ним нельзя относиться серьезно, иначе попадетесь на крючок — и поминай как звали. Сколько вы набираете?

Я сказал, что в лучшие времена набирал семьдесят два.

Он уставился на меня так, словно видел впервые.

— Так вы же почти профессионал!

— Иначе и быть не могло — я играю в гольф с пяти лет. Мой отец был помешан на гольфе. Даже мать заставлял играть.

Я пошел к двери.

— Завтра в восемь буду у вас.

— Давайте, Скотт. — Он все не сводил с меня испытующих глаз. — И договоритесь с кем-нибудь насчет гольфа. — Рот его изогнулся в скверной улыбочке. — А на вечер найдите себе хорошенькую девчонку. Гольф и женщины — это лучший в мире отдых.

Я наконец вышел из его комнаты. Цинизм Эйткена оставил неприятный осадок, я даже не мог сообразить, ехать мне в лифте или спускаться по лестнице. Но тут в мозгу возникла навязчивая картина: она перед зеркалом, и я направился к лестнице.

Там я остановился и через перила взглянул на нижнюю площадку. Свет не горел, и я почти физически ощутил боль разочарования. Потом до меня дошло, что сейчас только десять минут десятого. Конечно, еще рано, и в спальне ей делать нечего.

Поэтому я вернулся к лифту и спустился в холл.

Там меня ждал Уоткинс.

— Мистер Эйткен сегодня не совсем хорошо себя чувствует, — сказал я, направляясь вместе с ним к парадной двери.

— Его немного лихорадит, сэр. Я полагаю, в этом нет ничего удивительного.

— Вы правы. Завтра вечером я приду снова.

— Не сомневаюсь, что мистер Эйткен с радостью ждет ваших визитов, — сказал Уоткинс, открывая дверь.

Мы попрощались, и я вышел. Стоял жаркий лунный вечер.

«Кадиллак» я оставил на площадке у лестницы и сейчас медленно пошел вниз. Спустившись, оглянулся на дом. Светилась только комната Эйткена, остальные смотрели на меня поблескивающими черными окнами. Где же она: уехала или, может быть, где-то в задней части дома?

Весь день я сгорал от желания увидеть ее снова. Стоять и глазеть на огромный дом в надежде, что в одном из окон загорится свет и я увижу ее? Нет, это неразумно. Ведь из какого-нибудь темного окна за мной могли наблюдать миссис Хэппл и даже Уоткинс. Вздохнув, я подошел к машине, открыл дверцу, кинул папку на заднее сиденье, а сам скользнул за руль.

Рядом, сложив руки на коленях, сидела она. В машине было темно, но я различил очертания ее головы; глядя на меня, она чуть склонила ее набок. Я знал, что это она. Будь это другая женщина, меня бы не бил такой озноб, а сердце не стучало бы так гулко.

Секунд, наверное, пять я завороженно смотрел на нее, ощущая легкий запах духов и слыша ее нежное прерывистое дыхание. Пять секунд — мир словно поплыл у меня перед глазами.

Этот миг я буду помнить всю свою жизнь.

2

— Здравствуйте, — сказала она. — Испугались? Я думала, вы еще не скоро придете.

— Пожалуй, есть немного. — Мой голос предательски скрипел. — Я не ожидал…

Она засмеялась.

— Это ваша машина?

— Моя.

— Какая замечательная! У меня это просто болезнь — машины. Когда я ее увидела, не смогла удержаться и забралась внутрь. Она мне нравится даже больше роджеровского «бентли». Могу спорить, ходит она быстро.

— Да, достаточно быстро.

Она откинулась на спинку сиденья и стала разглядывать обивку крыши. Луна, проникшая через окно, высветила ее профиль. Она была поразительно красива — у меня даже захватило дух.

— Роджер мне рассказывал о вас, — сообщила она. — Он говорил, вы будете его новым партнером.

— Это дело еще не решенное.

Я сидел вытянувшись, как струна, руки на коленях сжались в кулаки. Я не мог прийти в себя от изумления: она рядом, она разговаривает со мной, словно мы знакомы всю жизнь.

— Я бы хотела жить в Нью-Йорке. — Она подняла руки и сцепила их на затылке. Под тонкой шерстяной кофточкой чуть приподнялись груди. — Здесь, в Палм-Сити, разве жизнь? Скучища. А вы как думаете?

— Наверное, в вашем возрасте это действительно скучно.

Повернув голову, она окинула меня оценивающим взглядом.

— Вы говорите так, словно вы уже старый, а вам, наверное, и тридцати-то нет?

— Мне тридцать один.

— Вы, должно быть, ужасно умный. Роджер мне сказал, что вы вкладываете в дело двадцать тысяч. Как это вам удалось в тридцать один год обзавестись такими деньгами?

— В основном это наследство от отца. Ну, и кое-что я сумел отложить.

— И вы хотите вложить все эти деньги в дело Роджера?

Меня слегка покоробило от бесхитростной прямоты ее вопросов.

— Можно подумать, для вас это очень важно, — сказал я.

— А для меня это и правда важно. — Она снова повернула голову и улыбнулась. — Мне всегда было интересно знать, как мужчины делают деньги. У девушки ведь только один способ разбогатеть — выйти замуж. А мужчины могут делать деньги самостоятельно. Конечно, так получаешь больше удовлетворения. Вам еще повезло, что отец кое-что оставил.

— Пожалуй, повезло.

Она чуть наклонилась вперед и провела рукой по панели приборов.

— Как мне нравится ваша машина! Научите меня водить, а?

— Здесь нечему учить. — Голос мой звучал неровно. — Почти полная автоматика. Нажимаете на стартер, и все — машина поехала.