Искатель. 1985. Выпуск №5

Мы с моим другом сидим в двух кожаных темно-зеленых креслах под листьями гармонирующего с ними по цветовой гамме канцелярского фикуса и пытаемся придать своему лицу выражение безмолвного, но от этого не менее полного раскаяния.

Мы молчим, пока шеф, заметивший неизвестно как оказавшуюся в моей руке пачку сигарет, бросает:

— Эмиль, перестань мять «БТ». Если хочется травиться — на здоровье.

— Я, в сущности, бросил, — бормочет Борислав, протягивая руку к пачке, — но как исключение…

Он действительно бросил, не помню в который уже раз.

— Среда там определенно криминальная, — замечает мой друг, вдыхая проклятый никотин. — И история, если таковая имеется, наверное, тоже криминальная.

— Может, и не криминальная, — возражает генерал.

— Среда такова, что пока нет оснований для других предположений, — настаивает Борислав на своем.

— Ну и что это за криминальная история, по-твоему? — спрашивает шеф, поглядывая на него синими глазами, просто неприлично синими для генерала.

— Может быть, пытаются вывезти какие-нибудь ценности, — предполагает мой друг. — Пешев и Станчев порядочные граждане, но оба происходят из известных буржуазных семей, владеют иностранными языками и могли бы послужить Райту для связи с другими людьми такого рода и помочь ему в розысках ценностей… монет, икон, ювелирных изделий…

— Не исключено, — пожимает плечами генерал, — но маловероятно. Ты что думаешь, Боев?

Задавая служебный вопрос, шеф всегда обращается ко мне по фамилии.

— Может, тут какая-то контрабанда? — бормочу я.

— Какая контрабанда?

— Например, наркотики.

— Какие наркотики они могут искать у нас?

— Не у нас, а через нас, — уточняю я свою версию. — Подготовка канала с Ближнего Востока на Запад.

— Наркотики… ювелирные изделия… — повторяет как бы про себя генерал.

Он явно недоволен нашими гипотезами. Мы тоже, впрочем. Но после того, как ты десять дней мотался по вертепам мошенников и мелких гангстеров, трудно допустить, что в их головах может зародиться идея значимой политической операции.

— Возможно и другое, — говорю. — Возможно, Милев использовал поездку Райта для сбора сведений, которые предложит своим вероятным американским шефам, чтобы блеснуть перед ними или выпросить у них немного долларов.

— Возможно, — кивает генерал. — Но ты можешь поверить, что этот англичанин доедет до самой Болгарии, чтобы услужить Милеву или покататься на лыжах?

Возражение уместно. Но все дело в том, что при недостаточных данных, которыми мы располагаем, нам гораздо проще сформулировать возражения, чем убедительные гипотезы. И это единственный вопрос, по которому мы высказываем единодушное мнение.

— Так мы ничего не добьемся, — заключает генерал. — Необходима более широкая и точная информация.

— Эту информацию можно получить, только внедрив нашего человека в их среду. Иначе мы так и будем вертеться, подобно кошкам, около горячей каши, — подхватываю я.

— Не знаю, стоит ли игра свеч, — скептически замечает Борислав.

Генерал молчит некоторое время, меряя шагами расстояние между письменным столом и окном. Наконец произносит:

— Разумеется, стоит. И покушение на тебя — лучшее тому доказательство. Даже преступники не прибегают к крайним мерам из-за пустяка. Значит, это не пустяк.

Он замолкает и снова начинает мерить шагами расстояние от письменного стола до окна. Потом смотрит на меня, и этого взгляда мне вполне достаточно, чтобы отгадать его следующую реплику:

— Что скажешь, Боев, если мы пошлем тебя, а? В конце концов, предположение твое, Борислав, в любом случае вне игры. Едва ли стоит поставлять им мишени из Болгарии.

— Эмиль тоже становится мишенью, — замечает мой друг.

— Будем надеяться, что в данном случае он не станет демонстрировать именно это свое качество, — отвечает шеф. — Хотя при путешествии в неизвестное…

Не закончив фразы, — он подходит к окну. После чего мы тщательно отрабатываем легенду, тактические ходы и все подробности, связанные с особенностями обстановки и возможными изменениями в ней.

Двумя часами позже прощаюсь и направляюсь к выходу. И, как всегда, когда киваю отдающему мне честь милиционеру при входе, в моей голове мелькает идиотская мысль, что, может быть, в последний раз прохожу я через эту дверь и что это путешествие в неизвестное из тех, где билет за полцены, поскольку возвращение не предусмотрено.

* * *

Если смотреть на жизнь философски, то можно убедиться, что даже в трудных ситуациях есть нечто утешительное. Утешением в данном случае служит то, что по легенде я — болгарин и отправляюсь каптенармусом на болгарском сухогрузе. Ранней весной морская прогулка от Бургаса до устья Темзы заманчива.

Мои служебные обязанности необременительны и формальны, так что у меня есть возможность наслаждаться видами Средиземного моря, которые мне очень не хочется омрачать посредством скучных описаний. Завожу дружеские знакомства с экипажем и завоевываю авторитет если не в области снабжения, то хотя бы в области белота. Боюсь, однако, что прекрасное впечатление, которое создается обо мне во время путешествия, развеется легким дымком в прощальный день.