Искатель. 1990. Выпуск №6

— Он славный песик, — глухо отозвался Дик и добавил: — Идемте. Держитесь за меня. У меня машина.

— Вы чрезвычайно любезны, чрезвычайно любезны. Какое счастье для меня, что вы появились как раз вовремя.

Дик промолчал. Его чуть не вырвало, когда человек оперся на него. Пристегнув поводок к ошейнику Брюса, они спустились по ступенькам к машине. С каким облегчением он избавился от прикосновения этого плотного тела, от которого исходил запах пота, вызванного страхом. Дик усадил Брюса на заднее сиденье и погладил, что-то ласково бормоча.

Дом, к которому его направили, оказался огромным доминой, чуть ли не особняком, на Ист-Хит. В окнах горел свет. Дик высадил мужчину и довел до парадной двери, Брюс следовал за ними. На звонок явилась служанка в униформе. В холле, за ее спиной, стояла молодая женщина в вечернем платье.

Она произнесла одно-единственное слово: «Папа!», и в ее голосе прозвучала тревога, но голос был тот же самый. Он узнал его, точно так же, как она узнала голос Дика, когда он, беглым взглядом окинув богато обставленный холл, отвернулся и сказал:

— Ну, я поеду.

Их взгляды встретились. Крушение надежд обезобразило ее бледное как полотно лицо. Она позволила отцу взять себя за руку и резко спросила:

— Что случилось?

— Меня оглушили, дорогая, и пытались ограбить, но сейчас со мной все в порядке. Этот джентльмен случайно проходил мимо. Я еще даже как следует его не поблагодарил. — Он протянул Дику руку. — Вы непременно должны войти в дом. Позвольте нам записать вашу фамилию. Как знать, может, вы спасли мне жизнь. Ведь я мог и умереть там от холода.

— Да ну, — ответил Дик. — С таким-то псом!..

— Много же от него оказалось проку! Какой же ты телохранитель, а, Брюс?

Дик наклонился и потрепал пса.

— Вы никогда не узнаете, как он вам помог…

Не оглядываясь, Дик сел в машину и, уже отъезжая, увидел в зеркало, как женщина удаляется в дом, а ее отец очумело стоит на дорожке, посылая вслед своему спасителю нелепые и неуместные знаки благодарности.

Он добрался домой без четверти десять. Монти поджидал его в холле, а Шеф все еще нежился на кушетке в гостиной. Дик нацепил на них поводки, надел Монти его лучшее пальтецо и открыл входную дверь.

— Пора выпить пивка, пока паб не закрылся, — сказал он. — А потом прогуляемся по пустырю. — Он и его собаки вдыхали отравленный выхлопными газами воздух. Монти чихнул.

— Будь здоров, — сказал Дик. — Вонючая дыра, правда? Как ни прискорбно, но нашего дома в Шотландии придется еще немного подождать.

Медленно, потому что быстро Монти уже не мог, они втроем направились к «Таверне Георга».

Перевели с английского Владимир ПОСТНИКОВ и Николай ГАБОЛАЕВ

Вадим БУРЛАК

СЛЕД ИЗ ТАЙГИ

— Не скрипи, Сучья лапа.

— Рассыплюсь, Алеха!

— А ты глубже дыши тайгой и жди удачи. Пошевеливайся, бичара толстозадая.

— За тобой не угонишься. Прешь, как танк, только пыли нет. Может, привалить время?

— Рано, еще часок отшлепаем.

— Устал…

— Хреновый ты бич, Сучья лапа. Если б знал, что ныть будешь, не взял бы в пару. Дыхалку себе на водяре сорвал да на портвешке…

— Не, Алеха, я после тюряги по-божески пью. Давай передохнем, а? Сил нет…

— Терпи… и любуйся природой. Ишь, как вертит наверху мошкара — словно пепел от солнца осыпается.

— Тьфу, за ноги тебя да башкой об ту ель с твоей природой. Здоровый ты, как лошадь, Алеха. И тюряга тебя не размяла, и наша бичарная жизнь не обломила. Откуда столько силы?

Сучья лапа остановился и руками вытер пот с лица:

— Ух, как жарко…

Алеха обернулся и резко прохрипел:

— Пошли-пошли!..

И покатилось по таежной пади «шли-шли-ли-ли»… Вечер зажег по пихтовым гривам желтые свечи. Лишь в полной темноте устроились на ночлег. Костра не разжигали. Наломали кедровых веток, соорудили из них лежки. Закусили сухарями с салом, запили водой из ручья и повалились в таежную постель. Сон махом вышиб из людей усталость и заботы прошедшего дня. Ночная тайга медленно возвращала им силы.

Едва поднялось солнце, Алеха и Сучья лапа, наскоро перекусив, двинулись в путь.

— Сегодня дойдем, — уверенно пообещал Алеха.

— Не верится мне про золотишко, — снова заскулил о наболевшем Сучья лапа. — Какого хрена этот старый чеснок сам его, не выгреб? А?

— Говорю тебе, тяжко добираться. Ты молодой, и то сопли распустил, а деду сам бог забыл, сколько ухнуло. Разве он вскарабкается на эту гриву? Тут и у меня сердце трепыхает.

— А почему именно тебе он рассказал про золотишко? Что, у него родичей нет?

— От хайло неверующее, — разозлился Алеха. — Брошу в тайге, если будешь скулить. А насчет золота не болтай.

Им повезло на четвертый день. Утром Алеха заметил, что из каменистого пригорка выступает белый кварц. Алеха работал на золотых приисках и сразу понял, что это означает.

— Уда-а-ача! Живем, Сучья лапа!.. — захохотал он. — Кончили бичевать… Загоним барыгам золото и айда гулять-колесить по стране…

Сбросил Алеха куртку, схватил кайло и начал ошалело бить по кварцу.

В этот вечер они долго сидели у костра. Пили чай и до пьяной одури курили «Приму». Алеха даже охрип от своих рассказов.