Искатель. 1991. Выпуск №2

— Луана-дари приносит счастье в рыбной ловле, — пояснила Зоя. — Бог-рыба, как уверяет жрец, много лет назад покинул морские глубины и с тех пор живет на острове — в соседней бухте. Он лежит на берегу и принимает почести… Вот бы взглянуть на него одним глазочком!

— Да тут и двумя стоило бы посмотреть… Если это и в самом деле некое морское животное, выброшенное штормом… Точнее, мумифицированный труп животного. А ты говоришь «клопики в тропиках… Эх ты, Гоша…

— Поздравляю с открытием еще одного лох-несского чудовища! — отпарировал третий помощник. — Спиртовать где будем — здесь или в балластной цистерне?

— На Крещатике. В ресторане «Метро»… Зоя, ваш жрец не говорил о размерах этого Луана-дари? Хотя бы приблизительно. Какой он? Такой? Такой? — распахивал и сводил руки Шулейко.

— В длину — шагов пятьдесят.

— Хороша зверюшечка… Скорее всего на остров выбросило финвала — сельдяного кита… Гоша, ты можешь уговорить капитана спустить катер? Слетаем мигом — туда и обратно.

— Ну, если наука просит, — многозначительно посмотрел на Зою Диденко. — Попробую… Как далеко отсюда эта ваша Несси?

— Вон за тем мысом, — показала Зоя.

— Три мили туда, три обратно… — прикинул третий помощник. — За час управимся… Но чем рассчитываться будете не знаю… Соляр нонче вздорожал.

— Да, но вы учтите, бухта священная, — предупредила этнографиня, — и чтобы не оскорблять чувства аборигенов, лучше было бы наведаться туда ночью.

— Обожаю ночные прогулки, — оживился Диденко. — «Поедем, красотка, кататься. Давно я тебя поджидал…»

С пением он и направился на капитанский мостик…

Темной тропической ночью моторный баркас с экспедиционного судна «Профессор Шведе» вошел в священную бухту Луана-дари. У штурвала стоял Диденко. Зоя и Шулейко вглядывались из кокпита в едва различимый берег. Третий помощник сбавил обороты, и баркас ткнулся в песок.

Посвечивая фонариками, все трое двинулись к туше гигантской рыбины, черневшей на песчаном пляже, окруженном густыми мангровыми зарослями.

— Луана-дари! — шепнула Зоя.

— Если аборигены ее охраняют, — вполголоса заметил Диденко, — то на завтрак этой милой рыбке они завтра поднесут три хорошие отбивные…

Огромное тело рыбацкого божества было украшено гирляндами из орхидей, панцирями морских черепах, связками бананов, кокосовых орехов…

Из-за горизонта медленно всплыл бугристый шар луны. Капище осветилось, и Шулейко, предвкушавший открытие нового вида китообразных, с изумлением вдруг обнаружил, что из брюха священного Луана-дари торчит ржавый, грешной вал и что бока его украшают ровные ряды заклепок, а вместо спинного плавника вздымается боевая рубка с узкими прорезями иллюминаторов.

— Подводная лодка! — вырвалось у Шулейко.

— Подводная лодка в степях Украины! — добавил Диденко и покачал головой. Он первым вскарабкался на корпус, подал руку Зое, затем помог влезть ихтиологу. Вдвоем — моряк и ученый — с огромным усилием провернули маховик на крышке входного рубочного люка, подняли медный литой кругляк. Направив лучи фонарей в горловину люка, они увидели, что в боевой рубке сидел, привалившись спиной к стволу перископа, иссохший труп человека в истлевшем кителе. Рука мертвеца с четырьмя чуть различимыми нашивками на остатках обшлагов прижимала к груди планшетку из растрескавшейся кожи. Диденко снял с головы фуражку.

— Ребята, быстрее! — торопила их снизу Зоя. Она стояла позади рубки и тревожно вглядывалась в заросли. — Кажется, сюда идут…

Шулейко быстро спустился по трапу в рубку, выдернув из рук покойника планшетку, опустил крышку, и все трое^: скатились с борта лодки в песок. Баркас покинул священную бухту Луана-дари. В каюте «Профессора Шведе» Шулейко попробовал открыть планшетку. Пересохшая кожа развалилась, как скорлупа, и на стол выпала общая тетрадь с большими буквами «IEP», тисненными на черной клеенчатой обложке. Такие тетради выпускались в начале века специально для моряков-подводников — чтобы всплывали, если лодка погибнет. Шулейко осторожно раскрыл дневник, отчего обложка тут же отвалилась. Пинцетом перевернул ломкую страницу и стал читать. 

ХРАМ НА СКАЛЕ

1914 год. Севастополь доживал последнее мирное лето. Матросы на ялах состязались в гребле. На Приморском бульваре духовой оркестр Штаба Командующего флотом Черного моря играл вальс «Майский сон». Офицеры в белых кителях фланировали вдоль бульваров с дамами в ажурных летних шляпках. Солнце сияло на кресте Владимирского собора, дробилось в зеркальной меди труб, золоте погон, в бриллиантах серег и ожерелий… Город старался забыть о своем военном ремесле. Город старался быть южным курортом, не более того…

Старший лейтенант Николай Михайлов — офицер лет тридцати с аккуратной русой бородкой помог грациозной волоокой девушке сесть в фаэтон.