Искатель. 1993. Выпуск №4

Леви откинулся на спинку стула, решив немного передохнуть. С Америкой у него неплохо. Поверхностно, конечно, но ведь он не какой-нибудь специалист по XIX веку, черт возьми. Он прежде всего занимается современностью, но разбираться в других периодах тоже надо. Главное — знать мир, периоды с интервалом лет в двадцать пять, на протяжении хотя бы двух веков. Имея под рукой эти данные, хорошо усвоенные, пробелы можно ликвидировать. Так работала мысль его отца. Совсем не надо знать все. Только главное, а об остальном позаботится логика. Отец любил логику, Леви — тоже.

За столом слева началось какое-то оживление, красивый парень и красивая девушка поддразнивали друг друга, но ясно было, что желали они более теплых отношений. Леви наблюдал за ними. Вообще-то он и работал здесь, а не в отдельной комнате. Он любил наблюдать за людьми.

Вранье. Он любил смотреть на девчонок.

Вот сидит парочка студенток, от которых, черт возьми, перехватывает дыхание. Одной из них надо будет как-нибудь заняться.

Он вздрогнул — рядом стоял и смотрел на него Бизенталь. Бизенталь показал на гору книг перед Леви.

— Ваши штучки никого не проведут. Вы строите глазки.

— Это только кажется, сэр, в действительности я делаю большую работу.

— Кто хочет работать, идет в комнату.

— Да я бы с удовольствием, но комнат здесь не хватает, вот и пришлось… — пробормотал Леви.

— Я всегда занимался здесь, — заметил Бизенталь. — Очень удобно смотреть на девчонок.

— И вы смотрели на девчонок? — чуть не вырвалось у Леви.

— Знаю, о чем вы подумали, — заявил Бизенталь, — взгляд у вас был очень знакомый. Вот так смотрел на меня один студент, я ехал в машине по Бродвею, и когда остановился у светофора, он в оцепенении уставился на меня с тротуара. Я спросил, в чем дело, а он только выдавил: «Боже мой, вы умеете водить машину». Мы тоже люди, Леви, хотя и не все. Постарайтесь это понять. И над чем это вы тут работаете?

— Тысяча восемьсот семьдесят пятый год, — ответил Леви.

— Не пропустите Глиддена, — посоветовал Бизенталь.

— Ни в коем случае, сэр.

Бизенталь взглянул на часы.

— Почти семь. Мне надо успеть домой к ужину, проводите меня, Леви, — он указал пальцем на стол, — разгребать это не надо, я живу тут рядом, на Риверсайд-драйв.

Леви пошел за Бизенталем по огромному читальному залу. Он не считает меня последним дураком, решил Леви. Спорю на что угодно, он не попросил бы Райорданов проводить его.

— Я бы пригласил час на ужин, Леви, — сказал Бизенталь, когда они вышли на улицу. — Только вот моя жена — настоящая красавица в свое время и прекрасная мать своих детей поныне, — увы, отвратительно готовит. Мало того, что пища весьма посредственная, ее почему-то всегда не хватает. Нужно ли говорить, что мы не принимаем дома.

Они вышли из университетского двора и свернули в сторону Бродвея и Сто шестнадцатой стрит. На перекрестке стоял книжный магазин. В его витрине висел портрет Кеннеди.

— А где вы были, когда он погиб? — спросил Бизенталь.

Леви вслед за ним пересек улицу.

— Кеннеди? Я был в столовой колледжа, и один наш футболист — трепло страшное — зашел и сказал: «Кеннеди застрелили», а я и еще один парень спросили его: «Новый анекдот?» — и рассмеялись, потому что спросили дуэтом. Мы смеялись, пока не заметили, какое выражение лица у бедняги, — тогда мы поняли, что это не анекдот.

— Я спрашивал про вашего отца.

— Я был… в общем, поблизости.

Они замедлили шаг, ступив на крутой склон к Риверсайд.

— Я хочу, чтобы вы кое-что знали, — со значением проговорил Бизенталь. — Поверьте, говорю я не для собственной выгоды.

— Да, сэр.

— Я хочу доверить вам большой секрет, Леви. Это может расстроить мою карьеру, разрушить ее за один час, если тайна раскроется. Если бы я оказался принцем в изгнании и «Таймс» напечатала об этом передовицу, то шуму было бы меньше, чем от того, что я вам сейчас расскажу. Я — страстный бейсбольный болельщик. И болею не просто за «Мет-сов», «Доджеров», «Аарон» или за «Мэайз» — я болею за них всех. Я обожаю следить за ходом игры, за счетом. До сих пор я, уже вступая в старческое слабоумие, по воскресеньям запираюсь в ванной со спортивными новостями, делая вид, что моюсь, а в действительности жадно читаю сообщения об играх. А теперь пошевелите своими замечательными мозгами, Леви. Для человека с моей страстью какое событие самое важное в году, важнее всего в мире, важнее даже конкурса «Мисс Америка»?

— Сериал[8]?

— Совершенно верно. Всеамериканский Сериал. А для человека моего положения нет ничего хуже такой страсти, потому что бывают случаи, когда мои лекции совпадают с трансляцией матчей Сериала. Знаете, что я тогда делаю?

— Нет, сэр.