Искатель. 1993. Выпуск №4

Хансикер ехал по своему ежедневному маршруту, и он терпеть не мог 87-ю улицу: она слишком узкая. Но ему в то же время нравилась 87-я улица, потому что за углом к 88-й улице была закусочная «Ленокс Хилл». За стойкой этого заведения работала Элен, и вот уже год каждую неделю Хансикер пил здесь кофе с бутербродами. Элен всегда была опрятна, и волосы красиво зачесаны, эдакая смазливая разведенка, но из-за стойки никогда не выйдет, это уж нет. Да, она и пошутит с Хансикером, а бывает, и запустит руки в его шевелюру, но встретиться с ним после работы — ни за что. Ее первый муж был водителем грузовика, сказала она, и одного шофера с нею достаточно, так что извиняйте. «Но я ведь не такой! — восклицал Хансикер. — Я ведь не из тех, для кого все удовольствие — торчать на стадионе. Я читаю книги, все бестселлеры, и «Историю любви»[1] читал, и «Крестного отца». Назови любую книжку и увидишь, она у меня есть». Но Элен не сдавалась. Он рассказывал ей о том, что последняя вещь Джеки Сюзен «Однажды — это никогда» обозначила определенный прогресс в ее творчестве, улучшились и содержание, и стиль. Он только вошел в раж — как вдруг раздался взрыв.

Хансикер сразу понял: что-то с его машиной, и бросился на улицу; как сумасшедший рванул к 87-й, но, еще не добежав до угла, почувствовал жар, нестерпимый жар. Очевидно, загорелась автоцистерна с нефтью: отовсюду слышались крики, женские и детские. Хансикер подбежал как можно ближе, пытаясь понять, в чем дело. Похоже, что два автомобиля столкнулись и врезались в его автоцистерну. Бог ты мой, сколько же человек погибло?

Шатаясь, Хансикер побрел назад, в «Ленокс», где сначала позвонил в пожарную бригаду, потом в полицию. Он молча сидел за стойкой, а Элен, не спрашивая ни о чем, налила ему кофе. Он отпил. Убитый его вид, наверно, тронул Элен, она вышла к нему, присела рядом, вытерла его потемневшее лицо чистой салфеткой. В этот вечер она впервые пошла с ним в кино, а через три дня после этого события Хансикер одержал окончательную победу. Так что для Хансикера все закончилось чудесно.

Закончилось все чудесно и для Стаканчика. Это был черный парень лет двадцати, начинающий фотограф — Стаканчик случайно проходил мимо, когда произошло несчастье. Поблизости только он оказался с фотоаппаратом, и только он сделал несколько потрясающих снимков. «Дэйли ньюз» купила всю пленку, снимки поместила на первой странице и центральном развороте, а заодно предложила Стаканчику стать штатным фотографом, так что и ему здорово повезло.

Действительно, можно назвать это счастьем, везением, Божественным Провидением, но погибло только два человека — водители, — и не такая большая это была потеря для человечества.

Розенбаум и впрямь был желчный тип семидесяти восьми лет, человек неприятный и становившийся все более неприятным. Водитель же «фольксвагена» был еще старше, восьмидесяти двух лет, вдовец, у которого из родни остался лишь один сын, и сына этого он не видел уже, пожалуй, половину жизни. Хотя их кровное родство было бесспорным, всяческие отношения между ними, кроме финансовых, давно отмерли.

Вдовец был эмигрантом-беглецом, он давно пережил всех своих товарищей и друзей и никогда не затруднял себя поисками врагов. Все называли его Курт Гессе, хотя это и не было его настоящим именем. В его водительском удостоверении стояло — Курт Гессе, то же имя было указано в паспорте, врач и постояльцы звали его «Мистер Гессе», парикмахер — «Мистер Г», а дети — «Спасибо», когда он раздавал им в парке конфеты — его любимое занятие. Сестра, будучи еще живой, называла его «Курт». Он так давно уже был Куртом Гессе, что разбуди его ночью и гаркни: «Имя!» — он скорее всего пробормотал бы: «Гессе, Курт Гессе».

Его настоящее имя было Каспар Сцель, но уже двадцать восемь лет никто его так не называл. Иногда, когда он находился в полудреме, перед тем как заснуть, он задумывался, а был ли вообще такой Каспар Сцель, а если и был, то каким бы он стал, если бы ему дали жить дальше?

Он умер мгновенно при аварии — от столкновения, а не от огня. Огонь лишь затруднил опознание.

Все происшествие, начиная с Джимбелз и далее, длилось каких-то три минуты.

И вообще, трудно было бы придумать более благополучный исход трагедии.

Часть первая

БЭЙБ

1

— Гляди-ка, Гусь идет! — крикнул один из пареньков с крыльца.

Леви старался не замечать их, он стоял на верхней ступеньке крыльца своего дома и проверял, хорошо ли зашнурованы кроссовки. На нем были самые лучшие кроссовки, последняя модель «Адидаса», они плотно и удобно облегали ногу и не причиняли никакого беспокойства даже в первый день. Леви только к некоторым деталям своего туалета относился со вниманием, и особо он лелеял свои кроссовки.

— Эй, Гусь, Гусь, Гусь! — прокричал другой паренек с крыльца, этот у них был вожаком, маленький, проворный, одетый ярче всех. Он с нарочитым восхищением указал на кепку Леви — в таких обычно играют в гольф.

— Обалденный у тебя горшок.

Леви машинально поправил на голове кепку — шпана на крыльце соседнего дома загоготала.