Искатель. 2009. Выпуск №01

Мирон достал из печи каравай свежего белого хлеба и аккуратно отрезал широким длинным ножом две большие горбушки, не проронив на стол ни крошки. Затем спустился в подвал и принес запотевшую глиняную крынку, в которой что-то плескалось. Разлив содержимое в две огромные кружки, Мирон пояснил:

— Своя медовуха, монастырская. — Он пододвинул ко мне ближе тарелки и сел сам. Перекрестился. — Давай, касатик, угощайся, чем Бог послал, — радушно пригласил он, отломил от своей краюхи кусок и, густо намазав его медом, отправил в рот.

Я последовал его примеру. Никогда раньше я не ел столь вкусно, как здесь у Мирона. Некоторое время мы ели и пили молча. Первым нарушил молчание я.

— Извините, Мирон, за прямоту, но вот вы сели за стол и перекрестились. Стало быть, верите в Бога? За что же вас отлучили? И почему вы бежите от людей, стали отшельником?

— Это разговор долгий и трудный. Но, коль спрашиваешь, попробую ответить. Заодно это и будет ответом на тот вопрос, с которым ты сюда пришел. Начну с людей, потом перейдем и к Богу. Согласен?

— Конечно, согласен.

— Тогда ты ешь и пей, а я зараз огурчиков соленых принесу. Милое это дело, соленые огурчики с медом. Контраст вкусов называется.

Он опять спустился в подвал и принес тарелку небольших пупырчатых соленых огурцов. Я с опаской и недоверием смотрел, как он отправил в рот кусок сотового меду и захрустел огурцом.

— Попробуй, — предложил Мирон. — Глядишь, и по душе придется.

Я последовал его примеру и с удивлением понял, что такой контраст мне понравился. Он заметил это.

— Ну вот, видишь, а ты, милок, сомневался. — Мирон сделал большой глоток из кружки и продолжил: — Спрашиваешь, почему я от людей ушел? Скорее, не я от них, а они от меня. Я в «Восход» после отлучения перебрался, а они вскоре все разъехались кто куда. Да и разуверился я в них. Плохие все стали, злые, что миряне, что попы. И все алчностью бесовской пропитаны. Миряне совсем Бога забыли, друг у друга кусок хлеба рвут. Да если бы из голода, а то так, из гордыни. Показывают, кто сильнее, кто успешнее. У иных уж кусок непроглоченный из горла торчит, а он норовит еще в свою утробу запихнуть. До сирот и убогих ни у кого уже дела нет. И попы не лучше, особливо те, кто наверху правит. Скаредны и блудливы. Не все, конечно, но многие, ох как многие. Морды сытые, разъевшиеся. Тоже у себя, как волки, за власть борются. Освящают дельцов-проходимцев, молятся за душегубцев. Все за злато готовы сделать. Приношения прихожан и подношения лихоимцев на свои семьи тратят. Знал я одного такого настоятеля, обласканного властью, который своих еще не старых родителей обогатил квартирами, машинами, деньгами, должностями. Конечно, свят долг детей перед родителями, но покрываться он должен не за счет прихода и бесовских связей, а за личный счет должников.

Что касаемо моих несогласий с отцами Церкви, то разные у нас понятия Бога, души, нечистой силы, Спасения и многого другого. Я не только приход имел, но и богословием занимался. Разные религии постиг. Много в них мудрости есть, много и тайных знаний. Но открылось мне важное. Знают те, кто ведет за собой паству, истинное устройство мира. Может, не так подробно, как соседи наши, в основах знают. Но дробят они эти знания на отдельные веры, чтобы управлять умами верующих раздельно, властвовать над ними, а то и натравливать на иноверцев, когда потребуется. Вспомни, самые жестокие войны — религиозные. А цель всегда одна — захват чужих земель и покорение народов. Ведомо им, что Бог един для всех, для нашей планеты и всей Вселенной. Что Он — душа всей Вселенной, ее гармония. Не Его дело заниматься отдельной тварью. Поэтому Он дает человеку свободную душу и право выбора.

— А что такое душа, Мирон? — решился я задать вопрос. — Есть она у животных или это только привилегия людей?

— Вот здесь у меня с Церковью главное расхождение. Она объясняет душу абстрактно, призывая к вере в нее без понимания; также абстрактно говорит и о свободе выбора человека, а я объясняю механизм работы души и принятия решений.

Ты, милок, спросил о животных. У всех живых существ есть сознание. У более совершенных сознание состоит из рассудка и подсознания. Рассудок управляет телом и содержит «это», то есть чувство своего «я». Человека всемирный Разум, по-нашему Бог, наделяет еще душой. Ее я разделяю на три составляющие — божественную матрицу, разум и волю.

Божественная матрица сама как бы из двух частей. Одна — из общих понятий бытия, таких как пространство, время, Вселенная, сущее, нечто, единое, истина, свобода, Бог, бессмертие. Она гармонизирует отношения человека с природой, направляет его познания, ориентирует определение высших ступеней в иерархии ценностей. Другая — морально-нравственная. В ней понятия добра и зла, долга, справедливости, любви и других моральных ориентиров. Эта часть и есть совесть. Как ты думаешь, для чего Бог создал такую конструкцию? — спросил Мирон внезапно.