Искатель. 2009. Выпуск №10

Что, в сущности, произошло? — думал, в свою очередь, Жаров. Некоего Хомякова убили в лабиринте. Хомяков приехал из Киева вместе с Федорчуком. Банковскую карточку Федорчука положили в карман кому-то третьему, которого убили в лесу. И еще один человек просто исчез в лабиринте. Сам Федорчук скрылся. Все это обладало явными признаками криминальной разборки киевлян, и Жаров сразу бы потерял интерес к этой истории… Если бы не лабиринт!

Они дошли до машины, вернее, последние метры добежали, поскольку в машине жужжал зуммер радиотелефона. Пилипенко рывком распахнул дверь и схватил трубку.

Жаров слышал, как он несколько раз сказал «да, понял», затем отдал распоряжение:

— Свяжись с гурзуфскими. Пусть привезут девушку в морг. Заодно пусть захватят того парня, который построил лабиринт. Я тоже привезу кое-кого.

Глаза следователя сияли так, будто бы он уже закончил дело.

— Вот, — сказал он, устроив трубку радиотелефона в кронштейн. — У нас еще один труп.

— Сколько же можно трупов за сутки?

Пилипенко игнорировал этот риторический вопрос.

— А третий… — не унимался Жаров. — Имеет ли он какое-то отношение к лабиринту?

— Думаю, что самое прямое. Хотя нашли его довольно далеко от лабиринта.

— и где же?

— В Симеизе. Неподалеку от одной известной виллы… Этот умер красивее других — его застрелили.

— Почему же ты думаешь, что он имеет отношение к лабиринту?

— Все очень просто, — ответил следователь, захлопнув дверь машины. — Клюев говорит, что в его кармане, кроме прочих вещиц, в частности документов на имя Михаила Шмакова, который исчез в лабиринте первым, была найдена записная книжка. И на одном из ее листов — план лабиринта.

Он повернулся и зашагал обратно к парадному входу в гостиницу. Через минуту он вывел на улицу Дарью.

Девушка была недовольна, но, с другой стороны, в ее глазах поблескивало любопытство. Жаров ее понимал: неплохо прокатиться куда-то в рабочее время по уважительной причине, тем более что тебя привезут обратно…

В судебном морге к опознанию предлагалось сразу три разнокалиберных трупа — толстый, тонкий и средний. Одному размозжили голову, другого застрелили, третий был задушен.

В толстом и тонком Жаров сразу узнал вчерашних посетителей лабиринта, а Дарья — постояльцев знаменитого номера «Ореанды», Хомякова и Федорчука, что и было занесено в протокол.

Хомякова убили вчера в лабиринте, ударом кистеня по затылку. Федорчук был застрелен в Симеизе сегодня.

Третье лицо ни о чем не говорило ни Жарову, ни Дарье, но его узнали Ганна и Пятаков, которых привезли из Гурзуфа. Это был Михаил Шмаков, тот самый курортник, который исчез в лабиринте первым. Именно он и был повешен на дереве в лесу, и у него в кармане обнаружили пластиковую карточку Федорчука.

Когда процедура опознания закончилась, Жаров и Пятаков решили наконец хорошенько выпить, чего не удалось им вчера. Ганна пожелала к ним присоединиться.

Девушке теперь уж точно нечего было делать. Еще сегодня утром она все же надеялась, что клиент, исчезнувший в лабиринте, вернется. Теперь ее миссия была завершена, и надо срочно ехать в Симферополь, на свою фирму, так сказать, с докладом.

Они зашли в первое попавшееся кафе и выбрали столик в углу — самое удобное в зале место, благо что кафе было пустым. Для Ганны заказали бокал выдержанной мадеры, а для себя — два по сто водки.

— Мне кажется, что я видела этих двоих раньше, толстого и тонкого, — сказала девушка.

— Ты дала об этом показания? — спросил Жаров.

— Меня никто не спрашивал. Спрашивали только о том, с кем встречался парень, с которым я была, этот Миша. А он ни с кем специально не встречался. Странно он себя вел вообще. Никуда от себя не отпускал, только разве что в туалет. И вот, как-то раз мы обедали в открытом кафе, я пошла в туалет и увидела их, они сидели неподалеку от кафе и кого-то, как я подумала, ждали. И другой раз, в то самое утро, как Миша исчез, я видела их на пятачке, они сидели в большом джипе. Когда мы прошли мимо, джип поехал. Такое ощущение, что они за нами следили.

— Джип! — воскликнул Пятаков. — «Лендровер». Я видел его следы прямо за моим лабиринтом.

— Я тоже видел следы, — вспомнил Жаров. — В сторону танцплощадки.

— А тебе они не показались странными? — спросил Пятаков.

Жаров пожал плечами:

— Не могу понять, что мне показалось, но что-то определенно в них не то. Я не разбираюсь в следах. Ты говоришь, что узнал «Лендровер», а мне они вообще показались сначала следами какого-то небольшого грузовичка.

— Джип — он, в принципе, и есть грузовичок, только более изящный. Эти следы не похожи на обычную парковку. Машина будто никак не могла устроиться и ездила туда-сюда.

— Зачем джипу ездить туда-сюда?

— Уж не знаю. Но я никогда раньше не слышал о таком способе парковки джипа.

Жаров помолчал. Он вспомнил странную покрышку, найденную в лесу. Какая-то мысль забрезжила в его голове: между этими следами и покрышкой чувствовалась связь — хотя бы потому, что и следы и покрышка были явлениями одной группы. Но Пятаков поспешил разлить по рюмкам оставшуюся в графине водку, Жаров выпил, мысль растворилась в пряном спиртовом тепле…