Искатель. 2009. Выпуск №10

— Советую не утруждать себя. Суд обязательно состоится. Так вот, далее. Новое произведение Купцова носило рабочее название «Загробные записки повешенного». Писатель решил попробовать себя в новом жанре — фантастического детектива. Повествование должно было вестись от лица декабриста Пестеля, одного из пяти повешенных. После смерти он узнает, что в обществе действовал предатель, пытается найти его и наказать. Но суть не в этом. Суть в том, что в плане произведения есть глава, где описываются ощущения Пестеля в момент повешения. Однако писатель никогда не пытался повеситься и его никогда никто не вешал. Следовательно, откуда ему знать эти ощущения? И тогда он решил попробовать. Решил на время, как ни странно звучит, — стать повешенным. — Лобов в упор посмотрел на Веснянскую: — Знаете, когда я окончательно понял, что вы виновны в этой трагедии?

— Мне плевать, когда в вашу голову вселилась эта чушь! — Актриса захлебнулась дымом и закашлялась.

Лобов подождал и продолжил:

— Подозревать вас я начал почти сразу. Однако окончательно убедился в том, что вы убили мужа, только после того, как в плане нового романа прочитал такую фразу покойного. Одну минутку… — Лобов достал из кармана лист бумаги, развернул его и прочитал: — «Необходимо испытать последние ощущения повешенного Пестеля?» И далее в заметках я нашел его выписки о способах повешения. Ну, например: «Во многих странах, в том числе и в Англии, при смертной казни применяется тип повешения, при котором тело не просто лишается опоры и повисает в воздухе, а падает с большой высоты (несколько метров) через люк. В этом случае смерть наступает не от асфиксии и не через несколько минут, а практически мгновенно — от разрыва шейных позвонков и спинного мозга. Испанская инквизиция тоже убивала неугодных специальным инструментом, который переламывал шейные позвонки. Но в России — по-другому! Интересно, что же испытал Пестель? Это — очень важно!»

Последнюю фразу писатель подчеркнул трижды. Испытать это он мог только одним способом — повеситься. Но кто мог помочь писателю в таком эксперименте, кроме любимой супруги? Ну, он и обратился к ней за помощью. Одним словом, решил повеситься. Попросил жену связать ему руки, накинуть петлю и выбить из-под ног табурет. Но объяснил, что перерезать веревку следует секунд через пять-семь… Тут надо пояснить немного.

Лобов передохнул и продолжил:

— При таком, нашем, повешении, биологическая смерть наступает минут через пять после сдавливания шеи от паралича дыхательного центра и от необратимых повреждений коры головного мозга. То есть человек умирает вовсе не от удушения, а от сдавливания сонных артерий, подающих кровь в мозг. При лишении опоры повешенный теряет сознание секунд через десять. Думаю, что именно на этой стадии Валериан Купцов и просил жену обрезать веревку…

— Из вас вышел бы непревзойденный писатель. Фантаст, например, — съязвила Веснянская.

— Простите, всю свою жизнь я имел дело с детективными историями, — поправил ее Лобов. — Ну так вот, услышав такую просьбу, Ольга Леонтьевна — я убежден! — просто онемела от невероятной удачи. Еще бы — такой случай избавиться от ненавистного мужа! Связала ему руки — вот этим самым эластичным бинтом, — Лобов достал из кейса пластиковый пакетик. — Этот бинт она потом предусмотрительно утилизировала в мусоропровод. Где я его и нашел. Вовремя, кстати. А то утром дворники избавили бы меня от такой удачной находки.

— Да не было меня дома! — дико закричала Веснянская.

— Были, Ольга Леонтьевна, были, — категорическим жестом остановил ее Лобов. — Спектакля в тот вечер не было. А ваш любовник был в командировке в Новосибирске и вернулся лишь наутро после трагедии. Так что вы не в гостях были. Вы были дома. Да вот, посмотрите хотя бы на фото. Это ваша обувь в прихожей. Она вся чистая. И еще снимок — вы на кухне. В тапочках. Не могу представить, как можно прийти домой, увидеть такое и спокойно переобуваться в тапочки, чистить туфли после дождя. Да ведь любой человек должен метаться в грязных туфлях по квартире!..

— Я их почистила позже, — пыталась оправдаться Веснянская.

— И напрасно! В подобных случаях уместнее кинуть их грязными в угол куда-нибудь, — выходит правдоподобнее. Так вот, когда руки Купцова были связаны, вы, Ольга Леонтьевна, с наслаждением и со всей силой отпихнули табурет так, что он отлетел к стене и даже выбил из нее кусок штукатурки. Но при этом вы не спешите обрезать веревку, как просил вас муж. Вы вообще ее не обрезаете!.. Представляю, какими глазами он смотрел на вас в последние секунды своей жизни! Что было в этом взгляде? Ужас? Прозрение? Обида? Кто теперь скажет…

Лобов остановился. Молчали и двое остальных.