Искатель. 2013. Выпуск №9

— Точно! — Жаров понял, что озадачило его самого. — Вчера душ был еще исправен. — И еще этот гул…

— Гул?

— Звук, который слышу не только я, но и доктор.

— Возможно у вас обоих чрезвычайно чувствительный слух, — пробурчал Пилипенко, который был слегка глуховат. — Значит, так. Будь я на ногах, то немедленно провел бы тщательный обыск в комнате Натальи.

— Почему Натальи? — удивился Жаров, но Пилипенко лишь выразительно посмотрел на него, не удостоив ответом.

Это означало: версия есть, но озвучивать ее он не собирается — то ли не хочет показаться идиотом, то ли есть еще какая-то причина…

— Понятно, — сказал Жаров, поднимаясь. — Что искать?

— Не знаю. Но уверен: что-то важное ты непременно найдешь.

Труп покоился на кровати, с головой укрытый пледом. Запах в комнате был отвратительный, и Жаров вспомнил рассказ друга о симптомах отравления.

Он осмотрел комнату, но ничего необычного не обнаружил. На подоконнике лежали какие-то бумаги, записная книжка убитой. Он просмотрел всё. Обычные какие-то счета, накладные… Среди них попался листок, который привел Жарова в изумление. Вот что там было написано, причем — что в наше время редкость — от руки.

Катерина — снотворное.

Аркадий — душ.

Иван — веревка.

Доктор — яд.

Наталья — приговор.

— Моя догадка подтверждается, — заявил Пилипенко, бегло рассмотрев листок, — смерть Аркадия не случайна. Если применить индукцию…

— Дедукцию? — не понял Жаров.

— Нет, именно индукцию. Дедукция — этот обобщение, вывод на основе анализа многих фактов. Индукция — это наоборот: на основе одного факта мы судим о других. Так вот. Если «Аркадий — душ», то остальные пункты записки должны говорить о способах убийства других. Таким образом, доктор должен быть отравлен, Иван — задушен веревкой. Допустим, Наталья была не просто убита, а ей был зачитан некий «приговор».

— Но что же значит: «Катерина — снотворное»? Получается, что по какому-то чудовищному, неизвестно кем написанному сценарию она должна была принять снотворное, но ошиблась пузырьком и приняла яд? К тому же существует ее записка…

— Где эта записка, кстати?

— В книге Агаты.

— Да уж.

Пилипенко раскрыл книгу и положил лист на лист. Беглого взгляда ему было достаточно, чтобы сделать вывод:

— Не совпадает.

— Я просмотрел записную книжку Натальи, — сказал Жаров.

— Ну и?

— План убийств написан ее рукой.

— Так, — сказал Пилипенко. — Надо найти доктора, Если он еще не отравлен. Только вот в чем вопрос. Кто должен проделать все это, если в документе перечислены все, кто присутствует в коттедже?

11

Доктор лежал на кровати с пробитой головой. По подушке расплылось значительное пятно крови. Жаров и Иван вломились в комнату после того, как ее обитатель не отозвался на стук. Жаров отметил, что на стене этой комнаты, так же как и везде, висела репродукция: хрестоматийная картина «Гибель Помпеи». Что-то нарочитое было в этих картинах, что-то важное и зловещее…

Жаров поймал себя на том, что смотрит на ногти трупа, хотя причина смерти очередной жертвы была налицо.

— Но по сценарию он должен был быть отравлен… — пробурчал Жаров себе под нос.

Иван вздрогнул, услышав эти слова, пытливо посмотрел на Жарова.

— Что? По какому сценарию?

Жаров не нашелся, что ответить. Иван сделал шаг к нему.

— Что тебе известно? Ты видел сценарий, да? Я все понял. Ты заодно с ними! Вы оба здесь не случайно. Да я ж тебя сейчас…

Он потянулся к Жарову, но тот ударил его по рукам.

— Остынь. Вспомни, что у моего друга сломана нога. Это не вписывается ни в какой сценарий.

— Но ты сказал это слово. Значит, ты знаешь о сценарии.

Жаров внимательно посмотрел на Ивана.

— Похоже, и ты знаешь о сценарии.

— Я? Я ничего… Не знаю… Ни о каком сценарии…

— Слушай. Всё это может значить только одно: кроме нас в доме есть кто-то еще.

— Но мы обыскали здесь каждый угол.

— А что, если тот, кого мы искали, ухитрился стать невидимым?

— Как это?

— Например, он мог передвигаться. Вслед за нами, вернее — впереди нас. Или же в этом доме все же есть какие-то потайные ходы, комнаты. Впрочем, не может их быть… В общем, давай еще раз обыщем дом, сейчас же.

Говоря, Жаров уже шел к выходу, но Иван не двинулся с места.

— Я никуда не пойду. Кроме тебя, меня и сломанного следователя в доме никого нет. Следователь не в счет. Доктора замочил ты!

Внезапно Иван набросился на Жарова, но тот успешно увернулся. Иван с размаху ударил Жарова по лицу, вернее, попытался это сделать, потому что Жаров резко присел, и кулак пронесся у него над головой. Иван хотел было ударить Жарова ногой в живот, но тот повернулся боком и ботинок скользнул по его бедру.

— Ты что — тоже качок? — спросил Иван с изумлением.

— Еще какой! — ответил Жаров и ударил его ребром ладони по уху,’ как бы смахивая со своего пути.

Иван упал. Жаров опять двинулся к двери, но вдруг увидел на полу вещь, которой там не должно было быть.

— А вот и орудие убийства, — сказал он.