— Пойдем на улицу, там под березой скамейка есть, присядем. Там нас никто не потревожит. Хотя тут и тревожить-то особенно некому, сама видишь.
На скамейке под раскидистой березой было прохладно и спокойно. Ульяна с батюшкой сели, и на мгновение воцарилась тишина. Ульяна не знала, с чего начать, нервно теребила уголок блузки, а священник тактично не настаивал. Наконец Ульяна вздохнула и начала:
— Скажите, мне, батюшка, а Бог любой грех простить может?
— Любой, дочь моя. Если раскаяние искренне, так все простится. Для того мы здесь, чтобы раскаиваться и прощать. Что случилось у тебя? Говори, не таись. Я же вижу, мучаешься ты, покайся, легче будет.
— Для того к вам я и пришла… Дайте с мыслями собраться.
— Собирайся, я не тороплю. Дел у меня не много.
— Страшно мне, батюшка, сначала не страшно было, а теперь страшно. Не знаю, как и жить теперь. Всей жизни моей не хватит, замолить грехи. В монастырь иду. Вот решила перед этим к вам зайти, покаяться. Негоже с таким грузом в монастырь идти.
— Вот и правильно. Сними тяжесть с души.
Ульяна начала рассказывать, медленно подбирая слова, невольно заново переживая все происшедшее. Вся жизнь с самого детства прошла перед ее глазами.