Искатель. 2014. Выпуск №12

Пройдя через безлюдный вестибюль правления, с многочисленными дипломами, грамотами в рамочках по стенам, непременной доской объявлений и толстыми снопами пшеницы (а может, и ржи, Клифт в злаках не разбирался), поднялись по обшарпанной лестнице на второй этаж. По распахнутой настежь двери безошибочно угадали приемную.

Место секретарши пустовало. Гости беспрепятственно прошли в кабинет директора.

Навстречу им шагнул высокий, с копной плохо расчесанных кудрей, голубоглазый человек в белой рубашке с короткими рукавами и джинсах.

— Привет колхозникам! — поприветствовал его Борщев и. представил: — Генеральный директор нашей компании Юрий Степанович Жабин.

— Виктор Николаевич Колесов, — протянул руку хозяин и указал радушно на приставной столик: — Располагайтесь!

Клифт, не имея ни малейшего понятия, о чем следует вести разговор, сел, приосанившись, и выжидательно глянул на зама. Тот поинтересовался солидно:

— Как, Виктор Николаевич, без хлеба в нынешнем году не останемся? Мы тут помотались по полям — вижу, посевы жара подсушила.

— Есть маленько, — согласился Колесов, — но в основном у тех, кто хозяйствовать на земле не умеет. — И принялся объяснять увлеченно: — Надо же с умом сеять, сорта пшеницы подбирать. У нас из каждых пяти лет, как правило, три года засушливых. Азия! Зимой снег с полей в овраги сдувает, промерзает все — озимые не родятся. Летом дождя не дождешься. Одним словом, зона рискованного земледелия. Так я большую часть полей «Варягом» засеял. А «Варяг» знаете что за сорт? Он путем скрещивания с афганской пшеницей получен. Что за климат в Афганистане — понятно. Та же жара, суховеи, нехватка влаги. Но растет! И я даже в самый засушливый год с «Варягом» пятнадцать центнеров с гектара возьму!

— Научное земледелие — это, брат, сила, — с важным видом согласился Борщев.

— А то! — азартно подхватил Колесов. — И все же подобрать засухоустойчивые сорта — еще поддела. — Он поднялся порывисто, подошел к столу, стоявшему отдельно в углу кабинета. — Вот, полюбуйтесь!

Гости подошли, посмотрели. Клифт непонимающе воззрился на привядшие, с комочками присохшей к корням грязи, стебли с зелеными, не вызревшими еще колосками, разложенные аккуратно, рядком, на белом ватмане.

— Видите? — победно указал Колесов пальцем на корешки. — Вот этот — тонкий, ломкий, как спичка. Колос — в зачаточном состоянии. На этом поле и убирать нечего будет. Считай, сгорело все к шутам. А почему?

— Почему? — чтоб не молчать, выдавил из себя Клифт.

— Да потому, что этот фермер, на чьем поле я этот колосок вырвал, заделал семена в почву всего на глубину два-три сантиметра. А температура поверхности земли при нашей жаре — под шестьдесят градусов! Вот всходы и поджарились, как на сковородке!

— Надо же, — сочувственно чмокнул губами Клифт.

— А теперь вот сюда посмотрите, — предложил Колесов, указывая на другое растение. — Корешок разветвленный, кустистый. Стебель мощный, колос развитый, налитой, полновесный. В нем… раз, два… — принялся считать он, — шестнадцать зерен. Значит, урожайность — шестнадцать центнеров с гектара.

— А это с чьего поля? — неожиданно для себя заинтересовался Клифт.

— С моего, естественно, — не без гордости хмыкнул хозяин кабинета. — И учтите, что ни на этом поле, — пренебрежительно ткнул пальцем на худосочный стебель, — ни на этом, — огладил он нежно налитой колос, — за лето ни капли дождя не выпало! А знаете, в чем разница? В том, что я семена на пять — семь сантиметров заглубил при посеве! Вот они от жары и не пострадали!

— Да уж, — уважительно кивнул Клифт, — дело мастера боится…

— Земледелие — это искусство, — чувствовалось, оседлал любимого конька Колесов. — Ну, скажем, как живопись… или способность музыку сочинять. Не каждому дано. — И покровительственно похлопал Борщева по плечу. — Это вам не нефть качать. Пробурил дырку в земле — и черпай!

— Ну-ну, — нахмурился Борщев. — Нефть добывать — это тебе не лаптем щи хлебать! Тут тоже, знаешь ли, умение нужно.

— Да только нам за наши таланты копейки платят, — подосадовал Колесов, — так, что хозяйство едва концы с концами сводит. А вы, нефтяники, в шоколаде. Знаете, солярка нынче почем? А, ладно, — махнул он рукой. — Пойдемте пообедаем.

— Отчего ж не пообедать? — охотно согласился Борщев. — У нас в багажнике водочка заначена…

— Из нефти? — подколол Колесов.

— Да что ты! — всплеснул руками Борщев, — Из самой что ни на есть настоящей пшеницы! Может быть, даже из твоего «Варяга» хваленого…

— А мне этот Колесов понравился! — заявил Клифт, когда спустя час, захмелевшие слегка и отяжелевшие от еды, они с замом отъехали от правления. — Есть в нем что-то этакое… первозданное. На таких мужиках Россия испокон веков держится!