Искатель. 2014. Выпуск №4

— Жаль, очень жаль. Нет, какой вы лирик? А я бы не отказалась сегодня от скромного букетика, — показала на киоск.

Комлев, судорожно сглотнув слюну, подумал с опаской: «Хватит ли денег?» и, преодолев секундное замешательство, рванулся к пылающим цветочным огонькам. Вручил ей несколько хрупких стебельков.

Людмила Ивановна испытующе посмотрела в глаза Комлеву и беззаботно засмеялась:

— Да вы и впрямь рыцарь! А мне мой муж так редко дарит цветы, — с сухой горечью вдруг произнесла она. И, словно оправдываясь, тут же продолжила. — Нет, нет, ничего не подумайте.

Неожиданно остановилась.

— Вот я и пришла. Спасибо. Кстати, и райком ваш рядом.

Комлев обернулся и будто накололся на любопытный взгляд толстой рыжеватой блондинки. Это была личная секретарша первого, которая проплыла мимо них, кривя губы.

Людмила Ивановна засмеялась:

— Ну, что, Афанасий! Соответствующая огласка нам уже обеспечена? На персоналку, правда, не тянет, но это как повернуть. А она большой специалист по этой части, — ткнула букетом вслед толстухе. — Шучу. Шучу.

Он согласно кивнул, и Людмила Ивановна скрылась в густой темени подъезда.

На следующий день Комлев маялся в кабинете, ожидая, пока останется один. Вот за последним райкомовцем хлопнула дверь — все разошлись на обед, и он, ощущая себя почти хозяином громадной комнаты на три окна, крутнул диск зеленого польского телефона. С ознобом в душе услышал на другом конце провода глубоко знакомое, чуточку протяжное: «Да-а», произнес:

— Здравствуйте, Людмила Ивановна!

— Это ты, Афанасий?

Неожиданное «ты» жарко обдало ему щеки.

— Вас беспокоит д’Артаньян!

— И что же нужно славному мушкетеру?

— Да я просто так, проведать.

Чувствуя некоторое ее замешательство, спросил:

— У вас люди?

— Как всегда.

— Тогда я попозже…

— Постой, постой… Мы должны встретиться.

— Зачем?

— Предлагаю через полчаса… на том же углу.

— Ну, хорошо.

И опустил трубку.

Направляясь к знакомому перекрестку озабоченно думал: «Почему она назначила встречу? Может, чего боится?..»

— Афоня!

Комлев обернулся и увидел чуть виноватые знакомые глаза.

— Вчера со мной что-то случилось, — Людмила Ивановна резко отвернулась и продолжила. — Признаюсь, я всю ночь думала о тебе. Ты мне очень симпатичен. Своей искренностью. Кстати, то, что говорил вчера на собрании, я приняла на свой счет. Не ошиблась?

— О чем вы?

— О любви, конечно.

— Я этого…

— Пойдем, пройдемся.

Пошли по длиннющей улице. На ней во всех направлениях сновали пешеходы и с гулкими сигналами проносились машины.

— Не знаю, что и сказать, — говорила Людмила Ивановна. — Но почему-то серьезно думаю о тебе. Как бы это выразиться… Видишь ли, у меня хорошая семья, внимательный муж. Но все это не то. Ведь я оказалась в этом городе девчушкой, первокурсницей. Бежала от опеки родителей. И только он, мой нынешний супруг, помог, протянул мне руку. Боже мой, чего я несу…

— Говорите, говорите!

— Спасибо тебе, Афанасий! — с влажными глазами она поцеловала его прямо в губы.

Комлев, счастливый, отстраняясь, увидел пробегавшую рядом с базарной авоськой в руке толстуху.

— Ну, теперь уж нам и аморалка обеспечена! — совсем не огорчилась Людмила Ивановна и вновь поцеловала.

— Комлев! — раздался из приемной голос машинистки. — Звонили из райкома партии. К двум часам ты должен быть у первого! У Штапина!

— Ни фига себе… — стеклянным голосом произнес Афанасий и спросил (теперь через дверь):

— Тонька, а зачем?

— Не сказали.

За все время работы в комсомоле Комлев не так уж часто бывал в руководящих деловитых апартаментах, а тут вызывают прямо к первому! К нему директора заводов заходят на полусогнутых. Неясность положения выбила из колеи. Он отложил в сторону последний информационный бюллетень, задумался. Может, какой промах допустил? Но и тогда его бы потянули совсем на другой ковер. А, может, доложили про выступление? А что он такого сказал! Или секретарша капнула?

Сидел недвижимо, не находя ответа. Задолго до двух поднялся, пригладил брюки, отряхнул пиджак и туго затянул на шее обрыдлый однотонный галстук (ему вечно твердили: «Без галстука далеко не пойдешь»). Послюнявил ладонь и зализал ею хохолок на затылке.

Вышел и стал подниматься на второй этаж. Отсчитал двадцать четыре ступеньки, свернул в темное жерло таинственного коридора. Остановился перед распахнутой дверью приемной, где за столом в окружении разномастных телефонов сидела непомерная толстуха. Она, как робот, показала на стену перед собой. Комлев внутренне сжался. Что его ждет? Он — мелкая сошка. А сколько раз в этот кабинет входили директорами и выходили простыми инженерами, врывались прокурорами и вылетали рядовыми следователями…

Что-то коротко мяукнуло на столе секретарши, и она указала на дерматиновую дверь с табличкой своим коротким пухлым пальцем:

— Соловей Кириллович освободился.