Искатели

Когда за окном ещё только забрезжил рассвет, Мартина разбудило знакомое позвякиванье шпор. Так могли позвякивать только одни шпоры в мире — шпоры Эймоса. И действительно, вскоре он услышал, как дверь домика Эстреллиты распахнулась, и до него донёсся знакомый голос:

— Ну же, поднимайся. Нам пора ехать.

Мартин соскочил с постели. После выпитого накануне его чуть пошатывало, но в целом он чувствовал себя совершенно трезвым.

— Ехать? Прямо сейчас?

— Посмотри на небо. Уже рассветает.

Мартин покачал головой:

— Рассветать-то рассветает, но мы до сих пор не знаем, где находится Хайме Росас.

— Тот старик, с которым ты видел меня вчера в таверне, и есть Хайме Росас, — бросил Эймос.

—

Мартин ещё несколько секунд вникал в смысл его слов, а затем принялся торопливо надевать сапоги.

— Он сказал, что в племени Синего Пера живёт маленькая белая девочка. Девочка со светлыми волосами и зелёными глазами.

— И где же находится Синее Перо?

— Росас отвезёт нас к нему. Это недалеко. Мы прибудем туда ещё до того, как стемнеет.

Чёрт побери, они бродили по штату Нью-Мексико уже целых два с половиной года!

Глава 27

Трое белых мужчин и семь вождей индейцев сидели внутри огромного вигвама, наслаждаясь тенью, которая спасала их от палящего солнца. В центре чернело тёмное пятно от кострища. Но в такую жару никто не собирался разводить огонь — воздух, которым им приходилось дышать, сам по себе был раскалённым. Горячий ветер проникал внутрь вигвама и поднимал с земли мелкую пыль, которую затем уносил прочь.

У входа в вигвам сидел сам Синее Перо — неуловимый индейский вождь, который после долгих бесплодных поисков казался Эймосу с Мартином больше похожим на призрак, чем на реального живого человека. А на сделанном из шкур бизона наружном пологе вигвама красовался нарисованный кровью антилопы цветок — родовой символ Синего Пера.

У Синего Пера было широкое лицо с желтоватой кожей, типичное для команчей, и непроницаемые глаза — чёрные, как опалы. Главным здесь был он. А шестерых других вождей он пригласил сюда для того, чтобы потом никто не посмел обвинить его в том, что он провернул какие-то закулисные сделки с белыми за спиной своего племени.

Впрочем, племя — это было слишком громко сказано. Всего в его подчинении было четырнадцать семей, которые могли выставить в общей сложности не больше сорока воинов — с учётом всех мальчиков старше двенадцати лет. Но тем не менее эти люди считались отдельным племенем, а он — их вождём. И, несмотря на то, что лучшие дни этого племени и его вождя были уже давно позади, это нисколько не умаляло гордости Синего Пера и ощущения его внутреннего достоинства.

Хайме Росас приехал сюда с четырьмя спутниками, которые служили ему чем-то вроде помощников и телохранителей, но они участия во встрече с индейскими вождями не принимали. Все четверо, впрочем, расположились неподалёку и были готовы в любой момент подбежать к нему по его вызову.

Переговоры трёх белых людей с семью вождями индейцев проходили уже очень давно. Но никто не спешил, и в первую очередь — индейцы. Лишь время от времени кто-то подавал короткую ремарку, а всё остальное время индейцы передавали друг другу трубку, делая из неё затяжки.

Со стороны белых выступал один лишь Хайме Росас. Его лицо было таким же обветренным и смуглым, как и у любого из сидевших напротив него индейцев. И он умел ничуть не хуже Синего Пера изъясняться на языке жестов.

К концу первого дня переговоров Синее Перо признался, что в его племени живёт белая девочка со светлыми волосами и синими глазами.

— Но это может быть и не она, — бросил Эймос по-испански.

— Кто знает? — покачал головой Хайме Росас. — Всё в руках Божьих.

К полудню второго дня переговоров Росас подарил Синему Перу того жеребца, о котором они говорили весь предшествующий день. Это был очень красивый конь, предназначенный для верховой езды — серый в яблоках. Подведя коня к вождю, Хайме Росас эффектно откинул покрывало, скрывавшее седло. Оно всё было украшено серебром и выглядело потрясающе. Такое дорогое седло должно было стоить не меньше двухсот долларов.

Хайме Росас вручил коня вождю на том условии, что не примет от него взамен никакого встречного подарка. Сначала Синее Перо с некоторой опаской глядел на подаренного ему коня. Но потом, когда он рассмотрел сверкающее серебром седло, его взгляд смягчился, и стало ясно, что конь ему очень понравился.

На следующий день Синее Перо и Хайме Росас обсуждали, сколько ружей и патронов должны получить от команчерос индейцы. Мартин уже почти ничего не чувствовал и не воспринимал. Он дошёл до последней стадии изнеможения и молился про себя лишь об одном: о том, чтобы эти переговоры когда-нибудь закончились. Он едва обратил внимание на то, что один из молодых воинов по сигналу Синего Пера поднялся и куда-то пошёл.

Эймос наклонился к нему и прошептал ему на ухо:

— Он послал за ней, Мартин!

Всё внезапно поплыло перед глазами Мартина. Ему стало тяжело дышать. Синее Перо о чём-то говорил на языке жестов, но Мартин уже ничего не понимал.

— Вождь говорит, что она вполне здорова и сыта, — пояснил Эймос.