Искатели счастья

Под песню «Реки Вавилона» я стал наряжаться в бело-голубые джинсы «Лэвис», синюю лапшу; на ярко-красные носки натягивал фиолетовые ботинки на платформе, которые обещали протираться бордовыми залысинами. Ну что сказать?.. В зеркале я увидел «дивной красоты молодого мужчину в самом расцвете сил», с ног до головы «упакованного в фирму». В таком наряде не стыдно было появиться в самом престижном месте любой столицы мира. Мне так казалось.

В это время Олег изучал в газете раздел «В кинотеатрах города».

- Во! То, что нам нужно! «Позови меня в даль светлую». Замечательный фильм по рассказам Шукшина!

Он оглядел меня с ног до головы и вдруг зашипел, тыча пальцем в ботинки:

- Ты с ума сошел! У них вид неприлично новый. Немедленно пройдись по поверхности наждачной бумагой. У меня где-то в столе «нулёвка» валялась.

Дверь открылась, и зашли двое бордовых лицами ветеранов партии. Один из них протянул свою рюмку к «Бехеровке», другой - подставил седую голову под стерео-наушники, прозванные в народе «лопухи», и заорал во всю глотку: «Ух ты! Какая музыка! Объёмная!». Олег на минуту отнял «лопухи» и бдительно сигнализировал престарелому меломану:

- Имей ввиду, дядь Леша, эта музыка - не иначе, как идеологическая диверсия! Ты поосторожней! А то заявят на тебя! В соответствующие органы. Друзья-собутыльники.

- Эти могут! - солидно кивнул дядя Леша. - Этим палец в пасть не клади - всю руку по самую подмышку отхватят.

- Давай я специально для тебя, дядь Леш, «Май течет рекой нарядной» поставлю. Конспихация, батенька, и еще хаз конспихация!

- Поставь, Олежек. И чтобы обязательно «…по широкой мостовой!» и погромче! Какая смена растет, Пашка, - обратился он к любителю «Бехеровки», смахивая нечаянную слезу с морщинистой щеки. - Какая у нас политически грамотная молодежь! Есть кому знамя из наших ослабших рук подхватить! И понести в светлые коммунистические дали!

…Смотреть с Олегом кино - занятие не для слабонервных. Он каждую вторую фразу обмусоливал и смаковал, как любитель пива дефицитную воблу. На нас оглядывались, нас просили вести себя тише и даже угрожали сообщить «куда следует», только унять киномана никому не удавалось.

- Нет, я не могу: «маслице на хлеб»! Это он про сивушные масла! И гроб для себя строгает, чтобы в спину сучок не вонзился. Смотри, что Любшин из себя вытворяет! А ты помнишь его в кино «Щит и меч»? Какой он там умница, красавец, в немецкой форме! А тут - алкаш-алкашом. Слышь: «Ох, как в нос шибает!»

Вышли мы из кинотеатра повторного фильма, прошлись по Пушкинскому садику и направились на площадь Горького. Обсуждение фильма продолжалось и здесь, поэтому мы чуть не сбили с ног Ирэн. Она  прогуливалась в обществе худенькой брюнетки и держала за руку очаровательную светловолосую девочку лет пяти: «Моя племянница Даша, а это сестра из Вильнюса - Кристина». Обе молодые женщины были одеты в красные короткие «платья-распашонки». Дашенька - в розовом комбинезончике. Олег пригласил дам прогуляться. Они согласились.

Как-то так получилось, что Дашутка оказалась на моих плечах. Я за две копейки взвешивал на её всех весах, которые попадались на нашем пути. Причем, вес её постоянно увеличивался с 19 до 22 килограмм. «Дядь Юр, видишь, как быстро я расту!» - хлопала девочка в ладошки. Еще я учил её английским словам. И где-то на подходе к Кремлю талантливый ребенок уже выучил слов двадцать и самые главные фразы: «Ай лав ю», «Хау мач из ит?» и «Ю а крэйзи».

Мы прошли территорию Кремля насквозь и вышли через проём в крепостной стене к дорожке над Зеленским съездом. Перед нами справа внизу шумела Маяковка, над крышами домов виднелась Волга, разлившаяся в ту весну до самого горизонта. У женщин оказался с собой фотоаппарат со слайдовской немецкой пленкой ORWO. Мы кормили сизых воркующих голубей, звонко смеялись, по очереди подбрасывали «до самого синего неба» визжащую от страха и счастья Дашеньку - и всё это непрестанно фотографировали.

Олег стал пересказывать Кристине фильм про светлые дали и даже порывался сводить её в кино непременно сейчас:

- Как можно продолжать спокойно жить, если ты не видела этот шедевр! - вопил он на всю округу. - Знаешь, что там Ульянов говорит? Что в русской тройке-птице сидит жулик! Тройка-птица - это образ Руси, а там в коляске - вор! Представляешь!

- А мы вчера там же смотрели «Осень», - сказала Кристина. - Его называют первым секс-фильмом в СССР. Там герои всю дорогу лежат в постели и пьют пиво.

- Кому что!.. - вздохнул Олег.

А Ирэн в тот день была удивительно тихой и чуть грустной. Она прижалась ко мне плечом, достала из сумочки журнал «Юность» и открыла повесть Анатолия Тоболяка «История одной любви». Поискала нужное место, прошептала: «Так они познакомились» и прочла вслух:

«Из дневника Кротова»