Искатели счастья

Игорь. Что за женщина? Чем она так зацепила меня? Ну да, красивая. Да, одета со вкусом, голос приятный. Да мало ли таких было в моей жизни! Она так же как и я бродила по улице, опустив глаза. А сколько грусти в них было! Да, вот это − красивые глаза на красивом лице. Необычные, штучные, ярко-синие глаза − а в них грусть!

Мне противны самодовольные женщины, особенно, если они красивы. Знаю, что это плохо, но я не могу отказать себе в удовольствии унизить их. За свою долгую жизнь проделывал это много раз и, кажется, в этом преуспел. Всё же я мерзавец. Хорошо, что научился скрывать свои мысли, а то бы меня давно прибили.

…А эта сегодняшняя красавица… У неё были такие глубокие глаза, полные неподдельной грусти, чистой и прозрачной, как слеза ребенка, как первая капля весеннего дождя. Что это я разошелся? Заголосил высоким штилем. Влюбился, что ли? Только этого не хватало.

«Если хочешь прожить счастливую жизнь, никогда не ставь на красивых женщин! Красивая жена − чужая жена»,  − так учил меня отец. Интересно, хоть кто-нибудь, когда-нибудь прислушивался к советам старших? Может быть, и случались в истории такие уникумы, только не я. Женщины шашлычным шампуром пронзили каждый день моей жизни. И единственное, что оставили во мне − это отвращение. Практически не было у меня ни одной знакомой, которую бы я не совратил за три дня. И не важно, что почти у всех были мужья или женихи. Кажется, верность ушла в область преданий. У меня были три законные жены, три сотни романов и три тысячи мелких влюбленностей. Ну, и где они, эти «самые обаятельные и привлекательные»? Ау! Тишина…

Недавно мне исполнился «полтинник» − пятьдесят лет, полвека! На последнем обследовании у немецкого врача, заезжей знаменитости, виртуоза диагностики и прочая и прочая… Да так вот, когда я лежал на кушетке, а он наговаривал на диктофон перечень моих болезней и лекарств для их излечения… Я понял, что мне пора круто менять образ жизни, иначе до следующего юбилея мне не дотянуть. Уже в метро, забившись в угол, читал и перечитывал листок, распечатанный ассистенткой, и впадал в тоску. Молодость кончилась. Впереди унылая старость со всеми вытекающими последствиями − угроза инфаркта, язва желудка, ревматизм, сосудистая дистония, диабет, маразм, а в конечном итоге − рак.

Придя домой, я в тот день напился с горя, пригласил в гости проверенную подругу и… максимально ускорил процесс старения погружением в оргиастический омут. Утром смотреть ни на себя в зеркало, ни на подругу не хотелось, было противно и страшно. Она это знала и профессионально быстро, без шума удалилась. Воскресенье провел у друга с пивом перед телевизором. В понедельник с отвращением вернулся к работе.

Среди обязательных лечебных процедур врач прописал мне ежедневные часовые прогулки. Это раньше мне доставляло удовольствие глазеть по сторонам и ловить на себе восхищенные взгляды женщин и выслушивать завистливое ворчание мужчин. С некоторых пор привык гулять, опустив глаза и смотреть, как под ногами мелькают собственные ботинки и плывет грязный асфальт спереди − под ноги − и назад. Кто-то идет мимо, шуршит листва или дождь, поют или молчат птицы, разговаривают прохожие. Как там пелось в фильме «Человек-амфибия»? «Какое мне дело до всех до вас, а вам − до меня?» По замыслу режиссера эти слова должны были воспитывать отвращение у советских зрителей к буржуазному индивидуализму, а на самом деле пророчили наше скорое будущее. Как говорится, приплыли, господа! Сливай воду и поливай кактусы. Так вот какой ты долгожданный двадцать первый век! Ну, здрасьте!..

    Но какая женщина! Эти синие глаза, полные высокой грусти! Уникально.

Марина.

Когда я вернулась с прогулки, Павлик еще не спал. Он сидел за столом в гостиной, опустив тяжелую голову и что-то ворчал себе под нос. В бутылке оставалось водки еще на один залп. На белой рубашке и на подбородке краснели пятна от кетчупа. Он с трудом поднял всклокоченную голову от тарелки, на меня уставились мутные глаза.

− Где ты всё шляешься? − завел он обычный в таких случаях разговор.

− Ты же знаешь, мне врач прописал часовую прогулку. Я же звала тебя погулять со мной.

− Делать мне нечего, что ли, шляться туда-сюда и видеть, как на тебя мужики пялятся.

− Никто на меня давно уже не пялится.

− Будто я не знаю! А тебе, поди, приятно, когда по тебе глазами шарят?

− Ну прекрати, Павлик, − протянула я умоляюще, − ты же знаешь, я не такая.

− Такая. Всем бабам только одного и надо…

Я вздохнула и пошла на кухню заварить чай. Задребезжал телефон. «Меня дома нет!» − закричал муж из гостиной. Это точно… На этот раз оказалась мама.

− Доченька, у тебя там всё хорошо? Что-то у меня сердце о тебе болит.

− Всё хорошо, не волнуйся, пожалуйста.

− А чем сейчас занят Павлик?

− Пришел с работы усталый. Отдыхает.

− Пил сегодня?

− Да нет.

− Будто я не знаю…

− Нет, мама, у нас всё хорошо. Ты тоже отдыхай. За нас не волнуйся.

− Ладно, не хочешь, не говори. Гордая ты у меня, дочь. Вся в отца. Спокойной ночи.

− Спокойной ночи, мама.