Искажение. Третья глава (МАКАМ VI. Никто)

Полагаю, дело заключается в том, что День Земли необычно силён и успешно противостоял напору Древних. Я не знаю, как это возможно, но другого объяснения у меня нет.

Местная фауна не считает Отражение частью мира, не видит Знаки, верит исключительно в науку и свободную волю. С одной стороны, это делает неспособную к невозможному фауну безропотными рабами в руках баалов и принципалов, с другой – мне непривычно видеть высших Отражения без положенного блеска и почестей, которые им обязаны оказывать…»

блог любознательного инопланетянина

В тот день они стояли рядом, и случайность их прикосновения казалась абсолютной. Ведь что может быть естественнее короткой встречи в аэропорту? Два рейса из разных городов прибыли в одно время, а багаж поместили на одну ленту. Но немного задержали разгрузку, образовалась толпа, и двое мужчин оказались рядом.

Случайность.

Но кто верит, что в мире осталось место случаю?

Кто ещё верит в отсутствие предопределения?

Что же касается мужчин, они совсем не походили друг на друга.

Иннокентий Кросс отличался нездоровой полнотой, которая наросла на широком костяке и превратила обычного здоровяка с мощным, спортивным сложением в гиганта с огромным телом, руками-лапами и тумбообразными ногами. Он напоминал профессионального штангиста, дорвавшегося до бабушкиных пирожков, но ещё сохранившего живость движений. Стояло жаркое лето, поэтому Иннокентий выбрал льняной костюм, светлые туфли, белую сорочку и шляпу. Внимательный наблюдатель мог бы удивиться тому, что столь массивный человек не потеет – на спине, груди и под мышками отсутствовали характерные влажные следы, но где в аэропорту внимательные наблюдатели? Разве что полицейские с таможенниками, а у них претензии к толстяку отсутствовали.

Что же касается Фёдора Горелова, то он являл собой полную противоположность Иннокентию: худой, невысокий, жилистый, с мелкими чертами лица. В одежде предпочитал свободный стиль – джинсы, кеды, футболка, но при этом держал в руке кофр с костюмом, то есть умел одеваться официально.

Время шло, багаж не привозили, люди начали возмущённо переговариваться, а эти двое стояли не шевелясь, взирая на происходящее то ли спокойно, то ли равнодушно. И очевидное хладнокровие делало их исключительно похожими.

– В командировку? – поинтересовался Фёдор, не поворачивая голову.

– Почему вы так решили? – Иннокентий тоже продолжил рассматривать неподвижную ленту, даже не покосившись в сторону неожиданного собеседника. Впрочем, просто покоситься не получилось бы: низенький Горелов стоял прямо под нависающей «скалой» массивного тела, и, чтобы его разглядеть, Кроссу пришлось бы наклониться.

– Вы не торопитесь, – объяснил Фёдор.

– Вы наблюдательный, – одобрительно кивнул толстяк.

– Просто угадал.

– Зачем?

Прямой вопрос требовал прямого ответа, и Горелов не стал врать:

– Захотелось поговорить.

– Я не очень хороший собеседник, – с едва заметным сожалением произнёс Иннокентий. – Темы, которые меня интересуют, могут показаться необычными, неприличными или непонятными.

– Что за темы?

Кросс помолчал, затем вытащил из кармана пиджака чёрную записную книжку, полистал её и предложил:

– К примеру, в последнее время меня занимает вопрос: почему волколаки, вервольфы и прочие оборотни теряют способность говорить? Ведь все исследователи указывают, что при трансформации голосовые связки остаются на месте.

– Гм… – Горелов почесал в затылке и предположил: – Возможно, дело в самоидентификации? Перекидываясь в зверя, оборотень начинает ощущать себя зверем, то есть не умеющим говорить животным.

– Гм… – Кросс несколько секунд обдумывал слова собеседника, после чего прищурился: – Считаете, что проблема исключительно психологическая?

– Полагаю, так.

– Любопытно… – Толстяк сделал пометку в записной книжке, убрал её и авторучку в карман и протянул руку: – Иннокентий.

– Фёдор.

– Очень приятно.

– Взаимно.

– Я обратил внимание, что вас совсем не удивила изложенная мною проблема.

– Я молчал шесть часов и готов говорить о чём угодно, хоть об оборотнях, хоть о деталях спаривания галапагосских черепах, – объяснил Горелов. – Мои соседи по самолёту оказались не очень хорошими собеседниками.

– Они спали?

– Ругались между собой.

– Супруги?

– Пауки в банке.

– Сочувствую.

– Спасибо.

Они вновь помолчали.

– Я не видел вас в самолёте, – заметил Иннокентий.

– Я прилетел из Белграда.

– А я из Берлина.

– Вы местный? – поинтересовался Горелов.

– Нет.

– Хорошо говорите по-русски.