Исключая чувства (СИ)

Все еще либо растерянная, либо сомневающаяся, Лара сдержанно кивнула. Ему хватило и такого согласия. Не снимая с ее руки своей, Дима направился через гостиную на кухню. Лишь у обеденного стола освободил Лару от сопровождения и выдвинул перед ней один из стульев.

— Спасибо. — Она словно до сих пор решала, стоит ли уйти, что начинало Диму забавлять: как, оказалось, легко избавиться от ее непререкаемой отстраненности.

— Садись, буду тебя кормить. — Судя по всему, без его вербального предложения она бы еще пару минут медитировала в шаге от стула. Пока осязаемая натянутость разговора не довела никого из них до нервного тика, Дима добавил шутливо: — И себя заодно покормлю. Не помню, когда ел, в обед запара была. Ты картошку жареную будешь? — Широким ассортиментом блюд холодильник порадовать не мог. Доставку ждать не было сил, да и надоело за последнюю неделю.

— Да. — Лара, наконец, отмерла и заняла место за столом. — Ты сам готовил? — заметив у него в руках сковородку, она спросила с явным недоверием к увиденному.

Дима издал смешок.

— Ну да. Что такого? Захотел — приготовил. — Сохраняя непринужденный вид, он полез за посудой, выложил картофель в контейнер для разогрева, продолжая в то же время наблюдать за Ларой сбоку от себя.

Она дернула головой в сторону, пожимая плечами.

— Не знаю. Неожиданно. Я не успеваю готовить.

— Да я тоже, — признался он, чувствуя, как внутри, только оттого что с Ларой удается впервые говорить о сущей ерунде, свершается странный кульбит и тело переполняет приятная легкость, — но иногда уже сил нет снова есть ресторанную еду, какой бы вкусной она ни была. Вчера приперся домой почти в двенадцать, но сдался и в полпервого жарил картофан, — запустив микроволновку, он с улыбкой на губах обернулся к столу, ловя смеющийся взгляд зеленых глаз.

— Я даже не вспомню, когда ела жареную картошку. Одна доставка. — Лара усмехнулась. — Знаешь ты, что предложить работающему человеку.

— А то.

Таймер микроволновки запищал после его слов. Разложив картофель, издающий мучительно аппетитный для его пустого желудка аромат, по тарелкам и снабдив и себя, и Лару приборами, Дима, наконец, сел за стол.

— Приятного, — пожелал он, вспомнив ненадолго о своем вроде бы блестящем воспитании. — Надеюсь, после длительного перерыва мой картофель покажется тебе потрясающе вкусным, а если нет — соври.

Лара фыркнула, поражаясь его нахальству, наверное, но главное было в другом: за проведенные на кухне минуты она ожила. Улыбалась, реагировала на шутки. Прояснился взгляд, порозовели щеки, и Дима с удовольствием следил за тем, как от его слов и действий ей становится легче.

— Вкусно, — спустя несколько минут она-таки вынесла свой вердикт. — Очень.

Дима кивнул.

— Я рад.

Ужинать с Ларой вне стен ресторана было непривычно. Вне порядков и церемоний, когда каждому отведена своя роль и свой черед, согласно регламенту: пролистать меню, сделать заказ, обменяться репликами с подошедшим предложить дополнительные блюда официантом, попросить счет — условности, помогающие не попасть впросак, исключающие уединенность, делающие любой прием пищи чуточку безликим, дома не существовали.

Раньше Дима не подумал бы, что простой ужин с женщиной на территории собственной кухни может стать до того острым переживанием, впечатление от которого определялось едва ли не в понятиях, близких по смыслу к интимности и откровению.

Было в этом… что-то. Иное, незнакомое, свербившее в глубине, но разбираться с этим пока преждевременно.

Когда тарелки опустели, Дима убрал со стола, оперся на тумбу за спиной, думая, стоит ли повторно интересоваться причиной испорченного настроения Лары или лучше избежать напоминания о событиях дня. Практически равносильно и узнать хотелось, и отвести Лару в свою постель. Удивительно, но объясниться она решила сама. Возможно, догадалась, о чем он так долго размышляет, или помнила, что обещала рассказать.

— Процесс… тупиковый. Совсем. — Дима бросил в ее сторону поощряющий взгляд, давая понять, что хочет выслушать. Лара, выдержав небольшую паузу — сомневалась, вероятно, — продолжила говорить. — Подзащитная недееспособна, но признать не дают — там такая мутная экспертиза, ты бы видел. Судья пристрастна, потому что для себя давно решила, что оправдательного приговора не будет. Поют с обвинителем на два голоса — одному «звездочка» лишней не будет, другая мнит себя Фемидой. Правда, без весов и без повязки. Плевать она хотела, что состава преступления нет.

Они обменялись понимающими взглядами, но разочарование и бессилие, знакомые и тривиальные, давили ничуть не меньше, чем в первые годы работы, когда из них усиленно выбивались последние надежды и идеализм.

— Понятно. Дело швах. Есть еще какие-то варианты? Или только ждать — и потом апелляция?

Лара сжала губы, раздумывая. Выдохнула устало, прежде чем ответить:

— Если ничего удачно не всплывет, будем рассчитывать на апелляцию. Как обычно: чем абсурднее процесс, тем сложнее его выиграть тем, кто прав.