Искренне ваша грешница

- Подумай сама, сейчас надо лечь спать на два часа, потом вскочить, все восемь сумок выбросить на мороз, потом самим выброситься и снова ехать туда, а потом и назад три часа. И неизвестно, сколько они там соберут народа. А в этом отдельном купе, как в СВ, мы доедем прямо до Москвы, понимаешь? Мы пережили с тобой столько потрясающих событий, мы ж теперь муж и жена, мы же даже не отмечали. Представляешь, пойдем завтра в вагон-ресторан, отметим, а?

- Нет, нет, мальчик мой, не совращай меня, это нехорошо...

Пауза длилась не долее трех минут, и мои мозги заработали в обратную сторону: действительно, эмоций перебор, событий больше чем достаточно, концерта лучше, чем в Серове, не будет. И вообще.

И я дрогнула. Он победил. Мы подговорили нашу проводницу, чтобы она нас не выдавала и заперла на ключ. Спрятали голову, а хвост виден: мне трудно теперь стать незаметной - проводник из соседнего вагона выдал с головой и нас, и проводницу.

Бедные мои лысьвенцы: ночью ехали три часа, чтобы никого не встретить! Мы сидели в купе, затаясь и стыдясь своей слабости, но не вышли. И Бог наказал нас два раза. Первый, когда мы узнали, что веники были у них в машине. А второй - когда приехали в Москву на два дня раньше, а его уже поджидало "обстоятельство", чтобы вернуть "к ноге" и навсегда отобрать у меня мою любимую "игрушку".

Но тогда, в поезде "Нижний Тагил - Москва", к нам отнеслись с большим уважением. В ресторане было тихо и светло. Играла музыка, а за окном "телевизор", где идет один видеосюжет - "Моя Россия - Урал". Поклонники мои прислали нам в купе бутылку водки "Исток", мы подарили им книги с автографами.

Едем, едем, говорим, говорим. И не хочется, чтобы это кончалось - он, я и поезд.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОСКВУ

Сто пятьдесят часов, подключенные друг к другу, мы провели и с радостью, и с пользой. Он рассказал мне свою музыкальную биографию, и это оказалось еще более интересным, чем мои рассказы о жизни. Романтика его души так странно соединяется с жестокостью, что удивляешься природным ухищрениям. Голос ребенка, руки женщины, а в душе и черт, и Бог рядом. И как двуликий Янус: одной стороной повернешь - ангел, другой - дьявол. А все вместе - Андрюша.

Не было предела нашим с ним мечтаниям: позовем друзей, отметим день его рождения вместе со свадьбой, сходим наконец в ресторан "Мираж" и еще раз в сауну, сошьем одинаковые сценические костюмы, сделаем сольный концерт в ЦДЛ, устроим семейный праздник для внуков, купим обручальные кольца и т.д.

САУНА ЛЮБВИ И СТРАСТИ

Вот уж никогда не думала, что моего милого так раззадорит пребывание вдвоем в жаркой парилке! Хотя известно, что на Руси помещики и баре трахались именно в бане. Что-то в этом есть языческое, а я себя чувствую больше язычницей, чем христианкой. И мы вдруг так возбудились, что чуть не совершили грех. Еще немного, и э т о бы случилось, но голос хозяйки бани нас отрезвил и вовремя остановил.

Дело в том, что фактически мы впервые откровенно наблюдали друг друга. Мы прильнули друг к другу разгоряченными мокрыми телами, а губы наши слились в том самом поцелуе - страстном, сексуальном и многообещающем. Хотелось всего. И мы поняли, что кроме психологической и душевной у нас и полная физическая совместимость.

- Лидочка, ну посмотри же наконец, что происходит! - И он оторвался от меня, встал во весь рост и опустил глаза вниз, на плавки.

- Это называется "восстание полового члена" (Сократ), - сказала я.

- Ну Лида, дорогая, ведь этого могло и не быть. Считай, что нам и здесь повезло - какая же ты красивая... и совсем не толстая! Ты просто большая, уютная, теплая. Я люблю тебя безумно. Безумно, понимаешь, и ничего не могу с собой поделать. И хочу тебя всю. И сам бы отдался тебе весь, без остатка... но у нас есть препятствие.

Он сел на верхней полке, я ниже, на второй, умещаясь вся между его коленей. Он сжимал мою грудь своими сильными пальцами и гладил, гладил:

- Грудь у тебя потрясающая, что надо! Теперь слушай меня внимательно. Я твой навсегда, запомни, но если я буду уходить, знай - так надо. Если я тебя покину ненадолго, так надо. Мне от тебя, и от глаз твоих, и от губ твоих не уйти, но при разлуке не грусти - я приду.

Какие сладостные долгожданные минуты нашей наконец физической близости были испорчены этими словами! Но думать о плохом не хотелось. Хотелось целоваться и сидеть, прижавшись близко-близко к его разгоряченному, такому любимому и уже освоенному мужскому телу.

- Ну как я тебе? - все еще сомневаясь в себе, спросил он.

- Хорош, черт возьми! - ответила я. - А я? - робко спросила.

- Ты у меня самая красивая, самая молодая и самая сексуальная, - ответил он.

Потом мы плюхались в бассейне, потом пили пиво, водку и коньяк, потом играли на пианоле и пели, фотографировались... но пленка почему-то оказалась чистой. Однако воспоминания о сауне будут греть меня в самые тяжелые дни жизни.

Я помню первый день, младенческое зверство,

Истомы и глотка божественную муть,

Всю беззаботность рук, всю бессердечность сердца,

Что камнем падало - и ястребом - на грудь.

И вот - теперь - дрожа от жалости и жара,