Искры

Вечерняя служба только что отошла, и народ выходил из церкви, когда мы въехали на церковный двор. Нас окружили прихожане. Появился и ктитор, жиденький мужичонка с широкой, седоватой бородой, покрывавшей всю его грудь, плечи, доходившей до самых ушей и затем пропадавшей под грязной синей фреской. Борода его напоминала распущенный индюшачий хвост, сквозь который виднелось маленькое жалостливое лицо с беспокойными узкими глазами.

На наш вопрос, имеются ли комнаты для ночлега, ктитор ответил: «Посмотрим», — и исчез среди прихожан. Казалось, будто он теперь только должен был узнать, есть у них комнаты или нет.

Долго пришлось ждать прихода его. Наконец, на другом краю двора мы заметили, что борода совещается с попом. После таинственных переговоров священник соизволил выйти к гостям. Медленно ступая и отдуваясь, он подошел к нам. Если правду гласит народная поговорка: «Дармовой хлеб впрок идет», следует признаться, что он оказал на батюшку весьма благотворное влияние. Концы рук, едва сходившихся на громадном животе, с трудом перебирали черные костяшки четок, к которым, очевидно для благолепия, священник примешал и красные. Не в пример ктитору, борода у него была реденькая, щеки, цвета темного кирпича, лоснились от жиру, налитые кровью глаза того и гляди готовы были выпрыгнуть из орбит. К вящему нашему удивлению, из этой громадной туши послышался детский, едва слышный голосок:

— Добро пожаловать, ваше степенство… Говорится… Пасха раз в году, да и та на снегу… У нас в церкви-то… гостей давным-давно не бывало. А сегодня пожаловали, а комнат нету… Комнаты-то были, да по нашим грехам в прошлом году дожди зачастили… крыши-то и отвалились… Так и стоят… и почитай будут стоять…

Пришептывая, тяжело отдуваясь, батюшка еще не скоро б закончил свои объяснения, но его прервал подошедший прихожанин.

— Ваш покорный слуга, — обратился он к нам, — живет недалеко от церкви, если соблаговолите оказать мне великую честь, переночуйте сегодня под моим кровом.

Мы с удовольствием изъявили согласие; он повел нас к себе.

Вслед за нами раздался гул голосов. Посыпались упреки. Видно, прихожане теребили попа:

«Почему обманул!.. Почему налгал!.. Осрамил нас, как есть, пред чужестранцами… Церковные комнаты наполнил ячменем, и говоришь, что потолки обвалились…»

— Скажите, — обратился я к гостеприимцу, — ваш батюшка также мямлит во время богослужения?

— Нет, глотает бoльшую часть слов, — с улыбкой ответил он, — если б он произносил все слова — пиши пропало!..

Мы вошли в довольно уютный домик с маленьким садиком. Хозяин пригласил нас в чистую комнату, обставленную в восточном вкусе.

— Будьте, как у себя дома, — сказал он, — а я пойду распоряжусь насчет ужина.

Здесь, как и во всех местных городах, в обеденное время завтракают, а по вечерам — обедают. Жители, занятые весь день на базаре, возвращаются домой лишь к концу дня.

После ужина подали кофе. Наш хозяин оказался человеком зажиточным, имел обширные табачные плантации.

Арпиар, разлегшись на миндаре, молча курил, отдыхал после беспрерывной утомительной езды. Аслан что-то искал в своей папке. А мои мысли были заняты бородачем-ктитором и толстопузым священником.

Я спросил хозяина о причине шума, поднятого на церковном дворе после нашего ухода.

— Не стоит и говорить об этом, — ответил он, с презрением пожимая плечами, — разве вы не знаете, что за птицы попы…

Наш хозяин оказался человеком довольно серьезным и степенным. Аслан завел с ним беседу о городе: сколько в нем жителей — христиан и магометан, сколько церквей и школ. Хозяин сообщил довольно точные сведения.

— А каковы ваши взаимоотношения с магометанами?

— Какими же они могут быть? — грустно ответил он, — нас грабят — не протестуем, поносят — молчим, плюют нам в лицо — переносим… Вот как мы живем. А говорят, что армяне и турки — народ уживчивый, умеют ладить друг с другом.

Арпиар привстал и обратился к хозяину:

— Данные вами цифры весьма интересны. Скажите, сколько домов числится в городе?

— Приблизительно около 2500, из них тысяча армянских, остальные — курдские и турецкие.

— А сколько деревень в Мушской долине?

— Около 100 с армянским населением, 8 или 10 с курдским.

— В армянских деревнях в среднем по скольку домов?

— В каждой около 70.

— Следовательно, 100 деревень и 7000 домов,

— А в каждом доме по скольку душ, можно прикинуть?

— По десяти.

— Не слишком ли много?

— Нет, в наших деревнях есть семьи, состоящие из 20, 30 и более душ.

— Следовательно, всего в Мушской долине 100 армянских деревень, 7000 домов с 70 000 жителей. Если прибавить 1 000 домов городских жителей, получится 80 000.

— Но вы спросите, сколько из них в действительности проживает на родине. Почти половина живет в чужих краях,

— А чем они занимаются?..

— Работают в качестве таскалей…

— Несчастный Тарон! — с горечью воскликнул юноша, — Твои сыны раньше в чужих краях короновались царями, а теперь перебиваются таскалями…

Наш хозяин широко раскрыл глаза от изумления.

Удивился и я.