Искры гнева (сборник)

За садом, в конце огорода, где стройная ель широко раскинула ветви, словно оберегая вечный покой Петра Скалыги, виднелся холмик уже присохшей сверху земли.

Хрыстя и Ганка подошли к могиле, склонили головы.

Когда вернулись снова на подворье, Хрыстя присела на крыльцо, а Ганка вышла за ворота и начала пристально всматриваться в сторону изюмской дороги: "Почему так долго нет Захарки? Он ведь должен был возвратиться ещё вчера. Неужели с ним что-нибудь случилось?.."

Узкая, петляющая без конца дорога выбралась из изюмовской лесной чащи в редколесье и потянулась в направлении Тора и Маяков. Захарке была хорошо знакома эта холмистая, песчаная местность. Особенно ему запомнились здесь три бронзовокорые сосны на опушке у дороги. Две узловато-лапастых стоят рядом, они, словно обнявшись, сплелись между собой ветвями, вышли на пригорок и кого-то ждут, караулят. Третья красуется немного в стороне. Стройная, высокая, она стоит на небольшом холмике и прикрывает своими широкими ветвями разросшийся вокруг мелкий зелёный молодняк, будто прячет его от постороннего взгляда. Проезжая здесь, Захарка обычно делает крюк, чтобы не встречаться с этой высокой сосной. Или гонит галопом коня, чтобы скорее промчаться около неё. Сейчас, вспомнив об этом, он усмехнулся. В память его врезалось и, наверное, никогда не забудется то, что случилось с ним здесь, около этих сосен, несколько лет назад…

…Крым и Сиваш остались уже далеко позади. Быстро промчались по голой песчаной равнине. В широкой травянистой пойме реки Конской дали отдохнуть лошадям. Здесь же, на берегу Конской, разбились на несколько отдельных небольших отрядов — чамбулов. Одни должны были двигаться на север, в направлении городков Балаклеи и Изюма, другие, несколько сот всадников, — на восток, к правому берегу речки Кальмиус, на дорогу, которая издавна так и называется "Кальмиусская Сакма". А затем по этой дороге мчаться также на север. На четвёртый день под вечер всем отрядам надлежало собраться в дубовом буераке, между городками Изюмом и Тором. А уже оттуда вместе стремительно перебраться по монастырской переправе через Донец и устремиться к городку Царьборисову[13], разъехаться по сёлам, хуторам, взять ясырь, всё, что ценное, но лёгкое в дороге, и быстро возвратиться снова к "Кальмиусской Сакме".

Чтобы не задерживаться в пути, по дороге к Северскому Донцу приказано было ничего не трогать и только по возвращении с русской земли хорошо потревожить Изюм, Тор и другие городки и сёла. Захватывать в первую очередь молодых девушек, парней, да и от старших, если они ещё в силе, тоже не отказываться. Такой совет-приказ можно было, конечно, и не давать, все и так хорошо знали: живой товар — самый ценный. Именно за такой добычей они и мчались на Украину, на русские земли.

В чамбуле всем заправляли уже не раз побывавшие в таких налётах-походах мурзы, беи, хет-худы.

Кто вёл весь отряд в ту весну, Закир не знал, он знал лишь своего хет-худа — хозяина, который подбил его и ещё нескольких соседских мальчишек пойти в этот поход на гяуров.

"Вы — глупые ишаки, увальни, — говорил он им пренебрежительно, ехидно усмехаясь. — Вам уже по пятнадцать, шестнадцать. Слава аллаху, вытянулись, вошли в силу. А сидите на шее у родителей, ловите рыбку в море. А она, клятая, не всегда идёт на крючок или в сети. А там, в Урустане, можно поймать вон какие рыбины!.. Неужели вы, тюлени, не знаете, в какой цене на кафском базаре русские красавицы? Эх, вы… Пошли да хорошим уловом!.."

Закир мчался рядом с хозяином на его коне. Шуба, островерхая баранья шапка, тугой боевой лук и колчан со стрелами и ножами были также не его, а хет-худа. За снаряжение и еду Закир должен был делать всё, что ему прикажут: присматривать за лошадьми, оказывать услуги хозяину. Когда приедут на место, в Урустаи, — ловить и вязать гяуров, искать хорошее добро. От всего, что захватят, Закиру — десятая часть. А если он покажет себя умелым, ловким, то, возможно, в награду останется ему и тот каурый конь, на котором он едет.

При появлении татар на берегу Кальмиуса, на вершине сторожевой башни, запылала пакля с дёгтем: известие об их появлении. Через несколько вёрст впереди на возвышенности запылал новый факел. Клубы чёрного дыма расползались, устилая степь. Татары заторопились. Вот-вот запылают новые огни, и урусы разбегутся, попрячутся. Но огни больше не зажигались. Только уже около самой реки Торец в небо вдруг взвился синевато-жёлтый столб дыма и сразу же оборвался, растаял. Не подавали тревожного сигнала даже с самой большой на Сакме сторожевой вышки, что расположена у села Маяки. Однако радость татар была преждевременной. На этот раз их просто хитро обманули, заманили в ловушку.

В назначенный час, на рассвете, отряды татар ринулись к Северскому Донцу на переправу. Громкий топот лошадиных копыт, глухой гул, визжащие выкрики, свисты, удары арапников раздирали предрассветную мглу и диким рёвом взлетали в небо.