Искры огня

Пятая пуговка. Шестая. Седьмая. Платье с тихим шелестом скользнуло на пол, а Ран подхватил меня на руки. Я прижалась к нему, спрятала лицо.

Но когда мы оказались вместе на постели, когда Ран навис надо мной, опираясь на локти, еще не сделав ничего, и осталась только одна последняя преграда, наши взгляды встретились. Взгляд у него был совершенно отчаянный, наверное, как и у меня. Еще не поздно остановиться… Мы совсем потеряли голову…

Разве теперь, как прежде, я смогу утверждать, что мы не делаем ничего плохого?

…Но разве может быть что-то плохое в любви?

Я плохо помню все, что произошло дальше. Щека Рана, которой он прижимался к моей щеке, была ужасно горячая, а пальцы, что он переплел с моими, дрожали. На меня будто накатывали волны. Теплые и нежные, они ласкали меня в своих объятиях.

Вот так это случилось. А теперь Фрост стоял за дверью, готовясь войти. Я увидела, что ручка повернулась, но потом он отпустил ее и ушел. Мы с Раном лежали в объятиях друг друга, не в силах перевести дух. Обессиленные, ошеломленные всем произошедшим.

– О светлые боги, что я натворил, – выговорил наконец Ран. – Корюшка… Моя маленькая… Завтра я увижу родителей. Я все им объясню.

Что он объяснит? Что хочет жениться на пустышке? Да-да, они, конечно, все поймут! И несомненно придут в восторг. Я закусила губу, надеясь, что ужас от предстоящего разговора не отразился на моем лице.

И все же надежда была сильнее страха.

Глава 31

Простить предателя

Ран ушел ночью: никто не должен был увидеть, как он покидает мою комнату. Он тихо одевался, боясь меня побеспокоить, думал, что я сплю, а я лежала, открыв глаза, и смотрела на него. Лунный свет стекал по его плечам, волосы серебрились. Как же я любила его в этот миг. Даже дышать было больно…

Он собрался и присел на колени у постели. Накрыл одеялом мою обнаженную спину, тихонько убрал пряди волос со лба, погладил по щеке, а когда я, сделав вид, что только что проснулась, посмотрела на него, поцеловал в губы. Нежно-нежно и бережно.

– Мне нужно идти, Корюшка. Завтра мы уже не увидимся – повозки выезжают засветло. Но время пролетит быстро. Ни о чем не волнуйся.

– Ран…

Я нашла его руку и сжала ее. Как мне хотелось сейчас обнять его крепко-крепко, никуда не отпускать больше. Никуда и никогда.

– Я люблю тебя, – прошептала я.

Пусть он услышит это. Хотя и так, конечно, уже знает. Я надеялась услышать в ответ те же слова. Он ведь тоже меня любит, иначе ведь и быть не может, правда?

Я никак не могла заставить себя разжать руку, и Ран поднес ее к губам, поцеловал каждый палец, а потом саму ладонь, когда я наконец чуть расслабилась. Еще один быстрый поцелуй, и вот уже он выскользнул за дверь, осторожно прикрыв ее за собой.

В комнате стало так пусто и так тихо без его дыхания. Еще минуту назад комната была полна им – куртка на спинке стула, медальон, со вчерашнего дня оставленный на столе, его рубашка, небрежно брошенная у изголовья кровати, – словно так и должно было быть. А теперь ничего не осталось. Я прижалась лицом к подушке, еще хранившей его запах, уговаривая себя не плакать. Все ведь хорошо. Все обязательно будет хорошо…

* * *

Мы ожидали отца в комнате Фроста, собрав свои немногочисленные вещи. На Фроста я старалась не смотреть, опасаясь, что он обо всем догадается по моему лицу.

– Я вчера приходил… – начал было он.

– Я спала, – быстро перебила я. – Так устала, что ничего не слышала. Сумасшедший день…

– Да, я как раз по поводу этого. Мне жаль, что ты проиграла… Я хотел сказать…

Фрост смешался, увидев устремленные на него взгляды сестер и брата.

– Я знал, что так и будет, – закончил он довольно сурово. – Я не просто так запретил тебе в это ввязываться. Но разве кто-то меня слушает?

Вот и вся поддержка. Я села на подоконник и постаралась сделать вид, что меня здесь нет. Все как обычно. Ничего не меняется. Ничего другого я и не ожидала от старшего брата.

А вот сестрам и Димеру удалось меня удивить. Пока Фрост был рядом, они молчали и, казалось, соглашались со всем, что он говорил, как это было всегда. Но вот в дверь постучал куратор шестого курса и попросил его подписать какие-то бумаги – курс готовился к выпуску, и старшекурсников постоянно дергали по поводу и без даже теперь. Брат ушел, а сестры вдруг перебрались ко мне на подоконник, сели с двух сторон.

– Ты очень смелая, – сказала Брида, обняв меня за плечи. – Я вообще-то тобой горжусь, что бы там Фрост ни говорил. Плевать на магию.

– Ты у нас уникальная сестренка, – подхватила Грета, поцеловав в щеку, хотя обычно за ней таких нежностей не водилось. – Знаешь, как тебя теперь за спиной называют?

– Как? – сжалась я.

– Не пустышкой, а Крутышкой. Честно, я тоже горжусь. Димер, ты тоже вроде что-то хотел сказать Коре?

Димер подошел, правда, с объятиями не полез, но это и хорошо. Вот бы я удивилась, вздумай он меня обнять. Однако и не язвил, как обычно, а лицо оставалось серьезным. Ну, насколько это вообще возможно в случае Димера.

– Вот что, мелкая…

– Димер!

– Хм… Кора, торжественно обещаю, что больше не стану звать тебя Корявкой. Ты… молодец.