Искупить кровью!

Один – когда каким-то устройством вроде гигантского плуга, смонтированном на прицепленной к паровозу платформе и опущенном на ходу межу рельсами, деревянные шпалы ломались словно спички.

При другом, специальным приспособлением, закрепленным на головках рельсов вся колея поднималась вертикально и становилась похожей на огромный штакетник длиною в несколько километров.

Оба были сугубо варварскими, но фашисты не гнушались ни чем. Разрушая города и сжигая деревни, уничтожая и угоняя в Германию население.

Вначале состав проследовал через Гомель с Речицей и Калинковичи, далее путь лежал по Украине. Минуя Овруч, Сарны и до Маневичей.

После них железнодорожное сообщение еще не было восстановлено и батальону пришлось пешим порядком в течение трех суток пройти сотню километров в район украинского городка Ратно, еще находившегося за линией обороны. Оказывается, 1-й Белорусский фронт своим левым флангом располагался на северо-западной части Украины.

Там штрафников поставили в оборону на реке Выжевка, где они сменили какой-то стрелковый полк.

Сама река была мелководной, но ее низменные болотистые берега образовали почти километровой ширины заболоченную нейтральную полосу. Окопы, где предстояло держать оборону, предшественниками были отрыты, наверное, еще зимой.

Так батальон оказался в составе 38-й Гвардейской Лозовской стрелковой дивизии 70-й Армии. Теперь их командующим был уже не Горбатов, а генерал Попов.

Первая рота, куда входил взвод Пыльцына, встала на правом фланге батальона. Ею командовал капитан Матвиенко, а заместителем был энергичный и еще совсем молодой старший лейтенант Янин. Третий взвод Александра расположился на левом фланге роты.

Справа от него занял оборону второй взвод лейтенанта Усманова, называвшего себя «башкирином», а еще дальше – первый, возглавляемый лейтенантом Булгаковым. Оба они были старше на два – три года Пыльцына и Янина.

Несмотря на сравнительно долгий перед этим период формирования, подразделения штрафбата были укомплектованы не полностью. Отчасти это объяснялось отсутствием в то время активных боевых действий в войсках фронта, и определенным затишьем в деятельности военных трибуналов. Да и «окруженцев» поубавилось.

Между тем участок обороны батальону был выделен довольно протяженный и вместо восьми – десяти метров по боевому уставу, бойцы в окопах находились не ближе пятидесяти – шестидесяти метров друг от друга.

По штатному расписанию во взводе полагались два заместителя командира. Они назначались приказом по батальону из числа штрафников. Одним таким заместителем у Пыльцына являлся командир стрелкового полка, имевший более чем двухлетний боевой опыт, но где-то допустивший оплошность бывший подполковник Петров.

Другим был проштрафившийся начальник тыла дивизии, тоже подполковник, Шульга. У Александра он отвечал за снабжение взвода боеприпасами с продпитанием и прочим, необходимое для боевых действий. Причем действовал умно, инициативно и со знанием дела.

Старшему лейтенанту льстило, что у него, двадцатилетнего командира взвода, ходят в заместителях подполковники, хотя и бывшие. Но, главное, он надеялся использовать боевой и житейский опыт этих уже немолодых по его понятию людей.

Одним из командиров отделений им был назначен майор-артиллерист, красивый рослый богатырь с запоминающейся фамилией Пузырей. Другим отделением командовал капитан-пограничник Омельченко, худощавый, с тонкими чертами лица, быстрым взглядом и постоянно, едва уловимой улыбкой; третьим – капитан Луговой, танкист с гренадерскими усами, скорый на ногу.

Посыльным к командиру роты, а заодно ординарцем, стал со времен Городца бывший лейтенант, которого за его молодость по сравнению с другими штрафниками, называли просто Женей. Это был расторопный и всюду поспевающий боец. Он оказался в штрафбате из-за лихачества на трофейном мотоцикле: в одном селе, где находилось их ремонтное подразделение, сбил и серьезно травмировал семилетнего ребенка.

Нештатным «начальником штаба», проще говоря писарем, у Пыльцына был капитан-лейтенант Северного флота Виноградов. Он прекрасно владел немецким языком и, как ни странно, именно это знание привело его в штрафбат.

Будучи начальником подразделения по ремонту корабельных средств связи, капитан-лейтенант во время проверки отремонтированной рации на прием, наткнулся на речь Геббельса. И по простоте душевной стал ее переводить в присутствии подчиненных. Об этом стало известно в СМЕРШЕ, и за «пособничество вражеской пропаганде» Виноградов получил два месяца штрафбата.

Законы военного времени были суровы, что естественно. Но в данном случае свою роль сыграло господствующее в то время «стукачество» и гипертрофированная подозрительность некоторых начальников. Тогда от этого пострадало людей больше случайных, допустивших самые обыкновенные ошибки и просчеты, неизбежные в любом серьезном деле.

Было правилом обязательно найти, в крайнем случае, придумать конкретного виновника, невзирая на то, что зачастую бывают повинны не люди, а обстоятельства. Вот и с Виноградовым случилось примерно так же.