Искупление

Если я виновата в том, что все вы совершили убийства, то как мне надо в этом покаяться?

С самого первого дня, когда я попала в этот город, гораздо более неприятный, чем я себе воображала, мне хотелось только одного – вернуться в Токио. Кроме материальных неудобств, которые тоже нелегко было пережить, сводило с ума невежество местных жителей. Они относились ко мне как к иностранке. Стоило мне пойти за покупками, и я чувствовала, как все рассматривают меня с головы до ног, шепчутся за моей спиной и высмеивают меня.

– Посмотрите, какая она нарядная! Может, на свадьбу собралась?

В продуктовом магазине, когда я хотела что-то купить, они цокали языками и комментировали:

– Городские, они такие.

И не потому, что я требовала нечто необычное. Говяжью рульку, камамбер, консервированный соус демиглас, свежие сливки… Только сам факт, что я хотела купить эти продукты, заставлял их относиться ко мне как к высокомерной богачке.

Несмотря на это, я пыталась как-то с ними сблизиться. Ради моего мужа. Если б он не занимал такое высокое положение, вряд ли я стала бы стараться вписаться в местные реалии. Но когда ты возглавляешь только что построенный завод, у тебя есть определенные обязательства. Я старалась изо всех сил, чтобы местные приняли «Адачи маньюфэкчуринг».

Вы слышали о мероприятиях по уборке территории? Однажды я в одном из них поучаствовала.

– Говорят, что это дело добровольное, – сказала я женам сотрудников компании «Адачи», – но мы должны принимать участие в таких мероприятиях.

Мне хотелось, чтобы пришло как можно больше людей. Когда же мы добрались до местного общественного центра, где все собирались, то столкнулись с невероятным отношением присутствующих.

– Вы, дамы из большого города, не утруждайте себя этим занятием… Как вы вообще собирались помогать в такой нарядной одежде?

Вот что они нам говорили. А мы пришли в джинсах и рубашках, не были против испачкаться, если надо, готовы были чистить канавы и что угодно. И не сказать, чтобы все местные были в рабочей одежде времен войны. Многие носили спортивную одежду, а несколько молодых людей оделись, как я. Если б я пришла в спортивном, не сомневаюсь, это тоже прокомментировали бы. Даже когда все приступили к уборке, нам сказали:

– Мы же не можем допустить, чтобы испачкались такие нежные белые ручки, правда?

После этого местная публика отправилась выдирать сорняки вдоль дороги и реки, а мы пошли мыть окна в общественном центре.

Не только меня огорчало такое отношение местных жителей. Группа женщин, жен сотрудников, часто обменивались жалобами по этому поводу в холле нашего жилого здания. Постепенно чувство солидарности объединило тех, кто раньше практически не общался. Они начали собираться вместе, устраивали чаепития и стали хорошими друзьями.

Но меня никогда не приглашали.

Как только в моей любимой кондитерской в Токио появлялся новый торт, мама мне его присылала. Я пыталась приглашать некоторых дам на чай, чтобы угостить их. Но такие вечера проходили крайне скучно, и потом меня все равно никто не приглашал. Я переживала, рвалась обсуждать с ними здешнюю жизнь, интересоваться их мнением о подготовительной школе, частных уроках для детей и всяком таком. Чуть позже я поняла, что меня сознательно исключили из общества, потому что им нравилось одно – жаловаться друг другу на «Адачи».

– Почему надо было строить завод именно тут? Мы только что закончили строительство дома в Токио… Получили возможность попасть в прекрасную школу по подготовке в вуз… – Мне не надо было особенно напрягать слух, чтобы услышать нечто подобное.

Таким образом, в городе существовали два мира, и я не попала ни в один из них.

В Токио все было по-другому. Меня всегда окружало много друзей, мы болтали без конца, ходили в любимые магазинчики и рестораны, бегали на концерты и в театр. Никто из нас особо не уставал от домашней работы, мы не обсуждали ничего типа специальной цены на яйца. И друзья, и я занимались собой… Те мои друзья, с которыми прошла лучшая часть моей жизни, делали меня счастливой и всем довольной.

Из разных источников я узнавала, что происходило со всеми вами после убийства – до сегодняшнего дня. И хотя я жалею вас, не могу полностью представить вашу ситуацию и посочувствовать.

Почему эти дети не могли нормально одеваться, играть с друзьями и наслаждаться жизнью? Если б я оказалась в ваших жизненных условиях, не знаю, на что было бы похоже мое существование.

У меня была подруга, мы знакомы с детства. Может быть, оттого, что мы ходили в частную школу, я не помню, чтобы мы когда-нибудь играли после уроков или на каникулах на территории школы. Мы ходили все вместе в ближайший парк. Что, если б туда пришел незнакомый мужчина, увел бы одну из моих подруг и убил ее? И если б его никогда не поймали, я бы жила потом в вечном страхе? Если б мама убитой прокляла меня, давило бы мне это постоянно на мозг?

Не думаю, что я продержалась бы так долго, как вы.