Искупление (СИ)

Девчонки красивые с аэродрома по утрам бегают, на фривольные мысли наводят. Но себя в строгости блюдут. Старшина там одна очень злая — хуже собаки все левые мысли отбривает. Словом переговорить не дает с красотками, как посмотрит, так слова сами во рту застревают.

К нам пришло пополнение призыва этого года — около трехсот человек. Одна молодежь из числа комсомольцев — добровольцев. Инструктора их гоняют с утра и до вечера. Жалуются, что многие парни от недоедания физических нагрузок не выдерживают. Приходится в санчасть прямо с полигона направлять, а остальным усиленную норму питания выдавать. Это же касается и прибывающих из госпиталей. Слабосильных, не до конца вылечившихся и восстановившихся после ранения много присылают. Расход продовольствия и медикаментов просто бешенный. Хорошо хоть небольшой запасец с лета остался. За счет него и выкручиваются.

На базе наркоматовские кадровики и особисты для прибывающих из госпиталей бойцов и командиров бывшей Минской группы войск развернули ППЛС. Под это дело часть свободных землянок забрали. Фильтруют поступающих и направляют их по местам нового прохождения службы.

— К нам кого оставляют?

— Нет. Пограничников и остальных из нашего наркомата в полки охраны тыла фронтов гонят. Всех остальных в запы отправляют. Даже снайперов с подтвержденными победами. Не говоря про саперов и технарей. Я пока в госпитале был, присмотрел для нас пару человек, думал перетащить. Куда там. Кадровики развыступались, сослались на приказ Наркома и первой же партией парней отправили в зап.

Из других новостей только то, что в бронероту техника новая поступать начала. Прямо с завода идет. Ту, что раньше у нас была, всю забрали и на фронт отправили. В связи с большими потерями техники в частях.

Еще на базе нашей рембазы и ремроты сформирован фронтовой подвижной автобронеремзавод и его передали в наркомат обороны. Считай, лучших парней и девчат отдали. Вместо них "детвору" малограмотную и неопытную прислали. Работать и учиться. Наши ругаются — что за полгода только пацанов работать научили, на план вышли, как снова здорова — новых помощников учить приходится. А план по ремонту и восстановлению техники горит, его никто не отменял.

Шмит тебе привет передавал. Сказал, что у них все нормально план и заказы пока выполняют. Да все в его письме должно быть...

Наш разговор был прерван появлением Ларина с докладом и бойцов принесших кровать со спальными принадлежностями, а также пару котелков с холодной кашей оставшейся после ужина. Чайник же мы на печке разогрели. Тем более что на улице начал накрапывать очередной дождь.

— Сколько мы с тобой не виделись? — После ухода бойцов и Ларина, отказавшегося присоединиться к нам, продолжил Акимов. — Месяца два, а то и больше. Вообще не понятно, что вы тут на курорте делаете? Небось, все местное вино попробовали и не только вино...

— Насчет курорта... Тут Сереж поверь хуже чем на фронте. Там враг явный, а тут мразь из числа своих, под ногами путается. Восстание в нашем тылу поднимают. Тут по соседству с нами в горах, считай, уже 6 районов контролируют. Вообще ситуация здесь сложилась примерно такая же как под Брестом перед войной была. Помнишь, как мы тогда полякам хост прикрутили?

— Как такое забыть! Короче у нас с тобой снова фронт, только в нашем тылу.

— Да. Что у тебя с ногой? Тут нагрузки не то, что внизу на равнине. Выдержишь?

— Все нормально, раны заштопали как надо, а то, что прихрамываю не страшно. Скоро окончательно пройдет. Ну а палка это так... Понимаешь, привык с третьей ногой ходить. Вот никак и не выброшу.

— Понятно. Как ранение получил?

— Немцы по штабной колонне точненько так отбомбились. Как на полигоне. Накрытие полным было, зенитчики даже огня открыть не успели. Мне повезло, успел из машины выскочить и в ямку у обочины дороги скатиться. Только осколками по телу прошлись. Остальным куда больше досталось. Многих уже не вернуть. Явно, какая-то сволочь специально навела на нас. А вот кто, так и не успел выяснить. Полтора месяца в госпитале провалялся. Сначала в Брянске, а потом в Тамбове. На врачебной комиссии определили, что здоров и направили в строй. Сказали, что на месте долечусь. Я согласился. С фронта народа страсть, сколько навезли, класть некуда было. В коридоре протиснуться не возможно было. Потому и выписывали тех, кто более-менее в себя пришел. Многих по домам в отпуск долечиваться отпускали. Я отказался, решил в часть ехать. В кадрах, когда документы предъявил, отправили к нам в батальон на должность твоего зама. Ты как насчет ста грамм? У меня собой спирт есть. Ребята в госпитале расстарались.

— Когда я отказывался? Тем более что такой повод. У меня тоже малость коньяка во фляжке осталась. По стопарику — другому наберется. Не расстраиваешься, что тебя с комбригов опять ко мне замом прислали?