Искушение

– Продолжайте: сего дня – ставьте дату – я, Долинский – ваше имя, отчество, если есть, – поручик вскинул на гостя обозлённый взгляд, - обязуюсь ни словом, ни делом не нарушить договор – не упоминать нигде имя княжны Ларской Нины Андреевны, ей не напоминать о себе и никогда не беспокоить. За это мной получено от господина Федотова… сумму обозначьте сами, надеюсь, считать умеете.

Долинский вскипел, но не пустился в атаку. Делать было нечего. Деньги дороже самолюбия, человеческого достоинства, чести и совести.

– Написали?

– Да.

– Теперь внизу документа добавьте: «О чём свидетельствую в ясном уме, твёрдой памяти и собственноручно расписываюсь».

– Всё, готово.

– Давайте. – Прохор Петрович внимательно перечитал документ, остался доволен. - Деньги ваши. Перепишите всё точно так же на новом листе и расписаться не забудьте.

– А это зачем? Там нет ошибок.

– Пишите, объясню, когда закончите.

Долинский подчинился и отдал документ Федотову. Тот проверил.

– А теперь поясню, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Второй экземпляр отправится депешей вашему полковому командиру. Нарушите обещание, данное в этом документе, - разбираться будут он и судебные приставы. Верю, что вам хватит благоразумия соблюсти закон и не нарушить данное обязательство.

Поручик молчал. Вот теперь он уразумел, как ловко Федотов переиграл его, и лучше нарушителю спокойствия больше не шутить так неумело.

– На этом откланяюсь, с вашего позволения. Тороплюсь. - Прохор Петрович набросил плащ с пелериной, надел цилиндр и с удовлетворением покинул Долинского. Он вернулся к Софье Гавриловне вечером.

– Голубчик, вы заставили меня поволноваться. Куда же вы пропали? - встретила его тётушка.

– Мы можем уединиться с вами на два слова?

– Что за вопросы? Да хоть на десять. Пройдёмте ко мне в комнату.

Прошло полчаса. Доктор обыскался, он не мог найти княгиню.

– Не подскажете, где Софья Гавриловна? – спросил он у служанки.

– Они с Прохором Петровичем совещаются.

– Попрошу вас, когда Софья Гавриловна освободится, попросите её подняться в комнату княжны.

– Передам, барин. Не извольте беспокоиться.

Доктор ушёл.

Под впечатлением рассказа Федотова тётушка шла ко мне. Она не могла успокоиться. Прохор Петрович поднимался вместе с ней.

– Вы спасли честь нашей семьи! – произнесла она вслух. – Теперь я ваша должница по гроб.

– Дорогая, не преувеличивайте, бога ради. Так поступил бы каждый уважающий себя человек.

– Вы скромничаете, понимаю.

– Не будем об этом – сделано и забыто. И Нине этого лучше не знать.

– Это почему же?! – возразила княгиня. - Считаю, она должна знать правду, кому слепо собиралась довериться. Только так поймёт и запомнит, чтобы впредь не совершать опрометчивых поступков. Вы скромный человек, ценю и понимаю. Повторяю, только правда образумит племянницу.

– Возможно, вы и правы. Поступайте, как находите нужным.

Открылась дверь, и им навстречу вышел доктор.

– Михаил Романович, вы меня искали?

– Да. Нине Андреевне совсем плохо. Поеду домой, привезу лекарство для инъекций, шприцы, порошки и микстуры. Сделал ей кровопускание, должно помочь. Ставьте компрессы на лоб и растирайте её спиртовым раствором, на столе оставил. И пить, много пить давайте: морс, чай, травяные настои – всё, что есть под рукой.

– Сию минуту пошлю служанку на кухню. Вы так взволнованы. Пугаете меня.

– Не исключено, что она застудила лёгкие, я говорил вам. Появился лающий кашель. Пневмония, уверен в диагнозе. Ждите моего возвращения.

– Михаил Романович, возьмите мою карету. Я здесь останусь. Скажите извозчику, что я приказал, – подсказал Прохор Петрович.

– Благодарю вас. Ваша помощь подоспела как нельзя кстати.

Две недели Михаил Романович выхаживал меня, пока точно не убедился, что угроза миновала, и медленно, но уверенно я выздоравливаю.

После тётушка скажет мне:

– Под маской душу не разглядишь, тем более что душа чужого человека – потёмки. Маска – обманщица. Вот и результат всей аферы поручика. Спасибо Прохору Петровичу, спас честь нашей семьи.

– О чём вы, тётушка?

– Как о чём? Купил Федотов твоего соблазнителя – денег дал, много денег, и наказал, чтобы тот исчез из твоей жизни.

– И что, поручик взял деньги?!

– Ещё как взял, потребовал в два раза больше. Никому нельзя верить – ни стыда, ни совести, ни чести у нынешней молодёжи нет, - злилась Софья Гавриловна.

Я разрыдалась, так обидно мне стало и стыдно.

– Что слёзы лить? Всё ведь хорошо, а могло быть очень плохо. И никто бы не помог – позор, пятно на всю жизнь. Если бы не Прохор Петрович…

– Что же мне теперь делать? Домой возвращаться?

– Нечего тебе одной там делать, чего доброго, от тоски заболеешь. Выходи за Прохора Петровича, он надёжный человек, настоящий друг и любит тебя всем сердцем.

– Совестно. Без любви не могу. Уважение к нему испытываю, не более того.

– Ну тогда жди своего принца. Что тут скажешь?

– Вы сердитесь на меня?