Искушение

Граф Гомельский своим отношением расположил меня: он успокаивал, уговаривал, объяснял, что не надо расстраиваться – всё образуется. Уверял, что никогда больше ничего подобного не повторится – немедленно примет меры. Я слушала, понемногу пила чай и старалась не возвращаться в мыслях к поступку его сына. Одно мешало: от сильного потрясения судорожно сжималась вся внутри и долго не могла прийти в себя. Меня преследовали бешеные глаза похитителя и звериное выражение его лица. Константин Львович отвлекал, рассказывая о своей супруге, о том, как они дружно жили. Поделился со мной, чем занимался в молодости и чем увлекался долгие годы. Рассказывал, что и до сих пор его волнует эта миссия, но уже не так усердно принимает участие.

– Сил поубавилось, – как он выразился.

– Вы знаете, моя матушка занималась благотворительностью, и я бы хотела продолжить дело её жизни.

– Всячески одобряю. Я помогу вам по мере сил, если не возражаете.

– Что вы? Буду рада любому совету и дружеской помощи. В этом деле требуется много горячих сердец.

– Вы правы. Слава Богу, вам лучше. Отвлеклись, и хорошо. – Граф как-то странно посмотрел на меня.

– Да, немного отпускает. Вы меня спасли, благодарю вас.

– С ним я разберусь, не сомневайтесь. Давайте сделаем по уму. Я отправлю посыльного к вашей тётушке, чтобы она не волновалась и знала, что племянница загостилась у меня. Вы устали, не так ли? Переволновались. - Я кивнула. - Мы поужинаем, и служанка проводит вас в комнату для гостей, отдыхайте. А утром к завтраку – добро пожаловать. Затем сопровожу вас домой. Согласны?

– Спасибо за доброту и заботу. Тронута. Ваше сиятельство, вы читаете мысли? Едва держусь на ногах. Благодарю, ваша проницательность поражает.

– Это мелочи. Так и сделаем. Желаю вам хорошо отдохнуть, набраться сил и успокоиться. – Граф подошёл ко мне и поцеловал руку. Он позвонил в колокольчик.

Не прошло и минуты, как постучались в дверь.

– Входи, Арина, - пригласил он служанку, которая незамедлительно появилась на пороге.

– Стол накрыт?

– Да, барин.

– Нина Андреевна, прошу вас.

За ужином так, между прочим, граф Гомельский сказал:

– Ниночка Андреевна, я всё думал и настроился открыться вам.

– Что-то не так, ваше сиятельство?

– Не волнуйтесь. Сейчас вы всё узнаете. Сами видите, я очень одинок. Веду затворнический образ жизни. Нет, я, конечно, выезжаю, когда нужно, принимаю участие в благотворительных аккордах. Иногда в собраниях встречаюсь с единомышленниками. Отдыхаю на даче за городом. Веду переписку с оставшимися в живых старыми друзьями. Но всё это ширма. В душе пустота. - Граф пригубил ароматный напиток в фигурной фарфоровой чашечке с кокетливой ручкой.

Я подумала: «Манеры для аристократов порой важнее самой еды».

Он с такой любовью держал в руке чашечку, словно впервые обнимал любимую женщину. Как-никак наследие. Благодаря вот таким мелочам, граф хранил память об ушедших родных.

Тем временем собеседник готовился сообщить мне что-то очень важное. Его мысли были заняты, он не решался открыться.

Я видела, как мучительно настраивался, готовясь к серьёзному разговору. Константин Львович выдержал паузу, поставил на блюдце чашку и продолжил:

– Всё это не то.

– Мне понятны и знакомы ваши чувства. Знаете, когда меня одолевает грусть, посещаю концерты. Музыка лечит, отвлекает от дурных мыслей, бальзам для души. Я очень люблю музыку.

– Соглашусь с вами. Вы правы. Но одному выезжать не принято. Что я вам рассказываю? Вы и сами знаете наши порядки, - замялся граф и поднял на меня глаза – нескончаемая тоска поселилась в них.

– Да, несолидно. Согласна.

– Вы бы не составили мне компанию? - Вопрос графа ошеломил меня, не знала, что сказать. И обидеть не хотелось. Он обрушил его на меня так внезапно, что проглотила язык.

– Простите, смутил вас. Ну да ладно.

Мне стало жалко одинокого человека. С тех пор как осталась одна, познала это чувство. Радости оно лишает. Я прониклась к графу сочувствием.

– Уважаемый Константин Львович, ну разве что изредка… я постараюсь, – и тут же запнулась, не зная, как выразиться, чтобы не обидеть его и самой не попасть в двусмысленное положение.

– Это правда?! – спросил он с надеждой, не веря, что такое возможно.

– Да, только не часто, с тётушкой выезжаю.

– Понимаю. И на том спасибо. Подарили надежду. С вашего позволения последнее. - Граф настраивался, чувствовалось, что он хочет спросить меня о чём-то невероятно важном и тянет время. – Хотел пригласить вас на прогулку. Понимаю, вы устали. Подождём до завтра.

– Благодарю.

Он позвонил в колокольчик.

– Арина, проводи нашу гостью в гостевую комнату, пусть отдыхает.

– Слушаюсь, барин.

– Спокойной ночи, - пожелал Константин Львович.

Я присела в реверансе.

Проходя по длинному коридору, заметила открытую дверь, оттуда внезапно вырвалось:

– Лизи, я сказала книксен, а ты что показываешь? Реверанс, – на повышенных тонах назидательно командовал женский голос.