Искушение

Стелла выкупалась под тонкой струйкой еле теплой воды, текущей из распылителя душа. Едва она вышла из душевой кабинки, как сразу поняла, почему вода в кране едва теплая, а не горячая, как она привыкла дома. Тело, которое девушка не успела вытереть, снова покрылось испариной.

«Да что же это такое?! — возмутилась Стела, — что за климат такой»?!

Не желая «перекупываться», и не веря, что от этого будет толк, она вытерлась полотенцем снова, уже просто промокая выступивший пот, и выскочила их ванной, надеясь, что в комнате будет хоть какое-то движение воздуха.

— Маруся! — что есть мочи заорала Стелла, едва вошла в отведенную её комнату.

— Не кричи! — Маруся возникла на пороге, словно стояла под дверью, — здесь этого не любят! Чего тебе? Зачем звала?

— Где моя сумка?! — Стелла не собиралась вести себя так, как здесь любят».

— Зачем она тебе, — удивилась Маруся.

— Как зачем?! — Стелла оторопела, услышав вопрос. Ответила, не придумав ничего лучшего, — там моя косметичка. Мне ведь нужно себя в порядок привести?!

— В порядок? — непонятно усмехнулась Маруся, — да, это нужно. Вот держи, — и протянула Стелле несессер, заполненный всевозможной косметикой всем известного мирового брэнда.

Сдаваться так просто Стелла не собиралась, а потому снова спросила:

— Моя сумка где?!

Маруся пожала плечами:

— Гиви забрал.

— Зачем?!

— Не знаю. Сама у него спросишь, — Маруся вышла из комнаты, прикрыв еле слышно дверь и оставив Стеллу наедине со своими мыслями.

Стелла не собиралась ни на кого производить впечатление, но выйти к гостям ненакрашеной и непрчесанной — это было не в её привычках, а потому, когда за дверью раздался голос Маруси:

— Ну ты как там? Гости уже ждут! — Стела была во-всеоружии. Накрашенная, причесанная и обряженная в своё любимое платье.

Маруся окинула её оценивающим взглядом:

— Красивая. Может, и не надоешь ему через несколько дней. Идём, — и больше не обращая на девушку никакого внимания, словно то, что она последует за хозяйкой дачи, было само-собой разумеющимся.

* * *

Стела не привыкла к такому многочасовому сидению за столом. Конечно, она любила рестораны, любила их атмосферу. Ей нравилось, что услужливые официанты меняют приборы и блюда, но, на смену возлияниям и лакомству, приходили танцы. Когда, съевший лишку люд, мог «растрясти» все это на танцполе, только для того, чтобы снова сесть за стол и сделать очередной заказ.

Здесь и сегодня все обстояло иначе.

Друзья Гиви, приехавшие кто в сопровождении женщин, а кто и в одиночку, плотно уселись за стол и, если и обращали внимание на своих подруг — то очень мало. Девушки, сидевшие рядом со спутниками, с любопытством поглядывали на Стеллу, словно стараясь оценить её и понять: кто такая? Надолго ли к нам? И зачем?

Мужчины разговаривали только между собой. Развлекать дам светской болтовней здесь, как поняла Стелла, было не принято.

Стелла, уже успевшая съесть столько, сколько ей хотелось, и не желающая пить кислое вино, которое ей подливали в бокал, встала из-за стола. Гиви моментально вскинул голову, словно и не был до сего момента погружен в беседу с сидящим рядом мужчиной:

— Ты куда?

Стелла вспыхнула:

— Мне что, и разрешения в туалет сходить нужно у тебя спрашивать?!

Лицо Гиви пошло красными пятнами. Сидящий рядом с ним мужчина, попытался успокоить:

— Не психуй. Пусть моя с нею в туалет сходит. Заодно и расскажет, как нужно вести себя женщине.

Гиви кивнул, соглашаясь со словами соседа.

Девушка, сидевшая недалеко от неё, поднялась из-за стола, кивнула Стелле, прошептав еле слышно:

— Пойдем. Я тебя провожу.

Стелла заперла на задвижку дверь туалетной комнаты. Обернулась к своей сопровождающей:

— Кто эти люди?! Куда я попала?!

Незнакомка горько усмехнулась:

— А ты что, еще не поняла?

12. Маруся

Маруся жила в этом доме уже давно.

В доме, который приезжающие сюда мужчины называли дачей. Хотя, какая к черту дача? Если на много километров вокруг не было никакого другого жилья. Где-то там, на другом склоне горы, прилепилась деревушка, в которой жили какие-то люди. Иногда, мужчины, наведывающиеся на дачу, ездили в деревушку и привозили живого барана для шашлыка. Весело гогоча, взрезали барану горло, вспарывали брюхо и свежевали еще недавно блеющее, непонимающее, чем оно провинилось перед этими двуногими, несчастное животное. Мужчины разжигали мангал и нанизывали на шампур еще теплое мясо. Рядом с ними суетились и подобострастно заглядывали им в глаза, привезенные на дачу девицы.

Наевшись от пуза мяса, напившись вина, мужчины и женщины расходились по комнатам, Небольшие комнатушки, вмещающие в себя только кровать да столик, на который ставилась очередная бутылка вина. Но большего и не требовалось. Дача была не для того, чтобы в ней жить постоянно.